Теория стакана воды — «Дистопия. Знаменитая теория стакана воды

Создателем «теории стакана воды» нередко называют Клару Цеткин – основательницу Коммунистической партии Германии, которая прославилась своей борьбой за права женщин. Приписывают авторство и Александре Коллонтай – русской государственной деятельнице, ставшей первой в истории женщиной-послом, а также революционерке Инессе Арманд.

Нельзя отрицать, что подобные взгляды были близки всем этим женщинам, и все же пальму первенства следует отдать не им, а Авроре Дюдеван – французской писательнице 19 в., творившей под псевдонимом Жорж Санд. Ее современник, венгерский композитор Ференц Лист, цитирует изречение писательницы: «Любовь, как стакан воды, дается тому, кто его просит».

Сущность концепции

«Стакан воды» в данном контексте рассматривается как обобщенный образ простейших человеческих физиологических потребностей, которые должны удовлетворяться по мере их появления, вне всякой связи с какими бы то ни было обязанностями. В один ряд с такими потребностями ставятся и отношения полов.

Вот человек голоден – и он что-то съел, он испытывает жажду – и он выпил стакан воды. После этого человек возвращается к своим делам, не вспоминая ни о потребности, которая его больше не беспокоит, ни об обстоятельствах ее удовлетворения. Предполагается, что таким же должно быть отношение к потребности в интимной близости. Никаких условностей в виде моральных запретов или брака быть не должно – они закрепощают женщину, низводя до положения «орудия производства».

Восприятие концепции в обществе

«Теорию стакана воды», как и близкую к ней идею общности жен в начале 20 в. часто приписывали социалистам и коммунистам. В определенном смысле основатели коммунистической идеологии сами давали к этому повод, предсказывая грядущее отмирание семьи. Такие прогнозы высказываются в «Манифесте коммунистической партии» К.Маркса и Ф.Энгельса, в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Ф.Энгельса.

В действительности, К.Маркс, Ф.Энгельс и их последователи против семьи как таковой не возражали и к упразднению брака не призывали. Они критиковали буржуазную семью, построенную на частной собственности и слиянии капитала – такая семья, по мнению теоретиков марксизма, действительно должна исчезнуть. К.Маркс иронизировал по поводу приписывания коммунистам идеи разрушения семьи, указывая, что «общность жен» фактически имеет место в виде проституции и супружеских измен.

Отрицательно относился к этой концепции и В.Ленин: «От этой теории стакана воды наша молодежь взбесилась», – говорит он. И утверждение не было голословным: в 20-е годы эту теорию даже обсуждали на комсомольских диспутах – настолько она была популярна.

Данную концепцию поднял на шит не В.Ленин и его сторонники, а Уваров – член крайне правой монархической организации «Союз русского народа». В 1918 г. в своем «Декрете Саратовского Губернского Совета Народных Комиссаров» он провозгласил «отмену частного владения женщинами». Впоследствии – во время Великой Отечественной войны – на этот документ опирались фашисты, объявляя всех советских женщин «проститутками».

В советском обществе «теория стакана воды» утвердиться не смогла. Она воскресла в 70-е годы 20 в. в виде «сексуальной революции» в странах Запада и в 90-е годы была подхвачена российским обществом.

Многие женщины оставили глубокий след в истории России. Имена одних из них всегда на слуху, имена других, гремевшие в свое время, ныне почти забылись. Но каждая из них по своему замечательна.

Александра Михайловна Коллонтай (1872-1952), в девичестве Домонтович, – активная участница Великой Октябрьской социалистической революции и первая в мире женщина-министр и женщина-дипломат, выпорхнула из генеральской семьи. Она не была в числе вдохновителей социального переворота 1917 года, ей досталась роль одного из «рыцарей революции». Но она была вдохновителем переворота сексуального. И именно это обстоятельство ставила себе в заслугу на склоне лет: «Главное, что сделала за жизнь: подняла в России и помогла двинуть разрешение вопроса равноправия женщин во всех областях, включая разрешение равноправия в сексуальной морали». Столь необычное для представителей «ленинской гвардии» смещение акцентов с вопросов классовой борьбы на вопросы взаимоотношения полов объясняется охватившим ее в зрелом возрасте глубоким разочарованием советской действительностью сталинской эпохи: «Мы проиграли. Идеи рухнули. Друзья превратились во врагов. Жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству».
Александра Коллонтай была автором ставшего расхожим в послереволюционные годы сравнения акта удовлетворения половой потребности с испитием стакана воды. «От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась, - сетовал Ленин в беседе с немецкой коммунисткой Кларой Цеткин. – Конечно, жажда требует удовлетворения, но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи?»
Александра Михайловна, озвучив эту хлесткую метафору, не предполагала тогда, что у ее «стакана воды» окажутся такие острые грани.
Шурочка Домонтович шла по жизни, походя растаптывая жизни влюблявшихся в нее мужчин. Она обладала неким магнетизмом, притягивавшим к ней отнюдь не заурядных представителей противоположного пола. Когда ей было семнадцать, застрелился из отцовского пистолета отвергнутый ею восемнадцатилетний сын генерала Драгомирова, героя русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Влюбленный в нее с детских лет морской офицер Михаил Буковский пустил себе пулю в висок, когда в 1917 году имя возлюбленной стали склонять в определенном контексте на всех перекрестках.
Вопреки воле родителей она вышла замуж за бедного офицера Владимира Коллонтая, родила от него сына, а вскоре вступила в открытую связь с его другом и однокашником Александром Саткевичем, жившем с молодой четой в их огромной квартире. Муж время от времени деликатно оставлял их наедине, давая возможность насладиться друг другом. «Мы все трое хотели быть великодушными друг к другу, - писала она много позже в дневнике, который вела всю жизнь. – Я уверяла обоих, что их обоих люблю – сразу двух. Они не исключают, а дополняют друг друга».
Владимир Коллонтай, будучи генерал-майором, умер в госпитале в 1917 году, так и не сумев вытравить из сердца свою бывшую супругу, хотя обзавелся новой семьей. Недолго длилась и эйфория в отношениях с Александром Саткевичем: когда встал вопрос о замужестве, Александра Михайловна предпочла претившей ей роли жены и матери роль борца за интересы трудового народа. Она подалась за границу, где поочередно разделяла ложе с тогда уже известным экономистом Петром Масловым, которого Ленин громил за «измену марксизму», и знаменитым большевиком Александром Шляпниковым. Шляпников был расстрелян в подвалах НКВД в 1937 году, а Саткевича, дослужившегося при царизме до генерал-лейтенанта и при советской власти ставшего членом-корреспондентом Академии наук СССР, такая участь постигла пятью годами позже. Маслов же стал академиком и скончался в 1946 году. И все до последних минут сохранили к Александре Коллонтай самые теплые чувства. Как и она к ним.
Истерзавшая потом всю душу любовь постигла Александру Михайловну 28 апреля 1917 года на трапе, перекинутом с катера на набережную в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки): по заданию Ленина Коллонтай агитировала матросов линкора за большевиков, а после митинга председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко (1889-1938) на руках отнес ее на берег. «Среди ладно скроенных, ловких в движениях моряков Павел Дыбенко выделялся законченной солидностью: басистым голосом, спокойной уверенностью походки, спокойной выдержкой черных глаз и курчавистой бородкой – красавец парень и деловитый», - свидетельствовал один из современников. А Коллонтай начертала в дневнике: «Значит, опять?».
Ей было сорок пять, ее статьи печатали многие газеты и журналы мира. Ему было двадцать восемь. Он родился в неграмотной крестьянской семье на Брянщине, до конца дней писал с грамматическими и орфографическими ошибками. Когда Коллонтай спросили, как она решилась связать свою жизнь с малограмотным и намного ее моложе матросом, она ответила: «Мы молоды, пока нас любят».
Роман Коллонтай и Дыбенко развивался столь же стремительно, как стремительно надвигалась на Россию подталкиваемая и ими тоже катастрофа. Свершился Октябрьский переворот, Ленин включил Александру Михайловну в состав своего правительства – Совета Народных Комиссаров – наркомом государственного призрения (по теперешнему – социального обеспечения). В состав Совнаркома вошли и два ее любовника – бывший Шляпников (нарком труда) и нынешний Дыбенко (член коллегии по военным и морским делам). С помощью присланных Дыбенко матросов Коллонтай захватила здание министерства государственного призрения и арестовала чиновников, отказавшихся ей подчиниться. А вскоре представила на утверждение в Совнарком два декрета – о гражданском браке и о разводе. Теперь для развода было достаточно ничем не мотивированного заявления одного из супругов. В сыпавшихся, как горох из дырявого мешка, статьях и брошюрах она развивала идею свободной любви. «Семья перестала быть необходимой. Она не нужна государству, ибо отвлекает женщин от полезного обществу труда, не нужна и членам семьи, поскольку воспитание детей постепенно берет на себя государство». «Изживший себя институт семьи противоречит идее коммунизма; вместо нее надо просто создать фонд помощи всем, кто нуждается из-за последствий свободной любви». «Ревность – это конгломерат биологических и социальных факторов. Чем больше ласки (полового акта) достается на долю другой особи, тем меньше для обойденного субъекта. Что победит ревность? Уверенность каждого мужчины и каждой женщины, что, лишаясь ласк данного лица, они не лишаются возможности испытать любовно-половые наслаждения (смена и свобода общения служат этому гарантией)».
К Ленину поступило письмо в стихах, где анонимный автор назвал Коллонтай «****югой». Откровенное пренебрежение принципами морали, демонстрируемое известными в стране личностями, стало тяготить большевистскую верхушку. Любовников – Коллонтай и Дыбенко - вынудили через газеты объявить о бракосочетании. Позже Александра Михайловна утверждала, что с регистрации ее брака с Дыбенко стали вестись в Советской России книги записи актов гражданского состояния.
«Наши отношения с Павлом всегда были радостью через край, - много лет спустя делилась она с дневником своими воспоминаниями. – Наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств, умение пережить полно, горячо, сильно, мощно влекли к Павлу». А расставания были неминуемы: началась Гражданская война, Дыбенко мотался по фронтам и слал Александре Михайловне трогательные письма, начиненные ошибками. Мягкий знак он вообще игнорировал. В письмах он называл ее Голубем («Голуб» в его написании). Но вместе с письмами стали до нее доходить слухи о том, что свою оторванность от нее он компенсирует доступностью обозных девиц. Она, поборница свободной любви, помчалась к нему на Украину. В Харькове, в шикарной квартире, реквизированной у бежавшего от большевиков «буржуя», ее встретили две молодые женщины, неясная роль которых в жилище Павла угнетала Александру Михайловну. «Такие и раньше бывали при полках», - записала она в дневнике. Из Харькова Дыбенко направили в Крым. С ним отправилась и Коллонтай. Собирая вещи уезжавшему на фронт мужу, нащупала в кармане френча письма. Два оказались Павлу от любовниц, а третье его, недописанное: «Дорогая Нина, любимая моя голубка…».
«Неужели Павел разлюбил меня как женщину? – терзается она. – Самое больное – зачем он назвал ее голубкой, ведь это же мое имя. Он не смеет его никому давать. Меня мучает ревность. Я думала, что это чувство во мне атрофировано. Видимо, потому что раньше всегда уходила я, а страдали другие. А теперь Павел уходит от меня. Как в такие дни можно думать о ревности? Видимо, во мне все еще сидит проклятое наследие женщины прошлого. Павел на фронте, а я упрекаю его за какие-то глупые поцелуи. Руку, товарищ Дыбенко, я твой соратник по общему революционному делу».
Соратники встретились через несколько дней. Дыбенко, герой Гражданской войны, заплакал, когда Александра Михайловна сказала, что «рвется на свободу от нашего брака». Потом забрасывал письмами: «Шура, мой милый, мой нежно, нежно любимый Голуб…». Она его простила. Была бурная ночь – и опять расставание: партия бросила Дыбенко на Восточный фронт, а потом в Одессу. Опять докатились до нее слухи, что не одна она у него свет в окошке. Коллонтай выклянчила отпуск, приехала к нему. «Весь этот день Павел был такой нежный, растроганно нежный, как в былые дни. И я с радостью схватилась за надежду: Павел любит меня. Все эти слушки – обычные сплетни кумушек».
Как-то вечером Дыбенко ускакал на коне по своим делам, обещав скоро вернуться. Коллонтай ждала его в саду, надев шелковое платье. Шел час за часом, а его не было. Часы в доме пробили два ночи, когда послышался стук копыт. Муж подошел к ней с виноватым видом. Вином от него не пахло, хотя в последнее время он стал злоупотреблять спиртным. «Значит, «красивая девушка», - подумала Александра Михайловна и прокричала ему в лицо:
- Не лги! Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено.
Дыбенко твердым шагом направился к дому. Прозвучал выстрел. Пуля задела орден Красного Знамени и миновала сердце. Оказалось, «красивая девушка», новая любовница, в этот вечер поставила ему ультиматум: или я, или она. Этой девушке были чужды принципы свободной любви. Как выяснилось, следовать им не получилось и у их горячего проповедника.
Александра Михайловна выходила Дыбенко и уехала в Москву. Обратилась к Сталину с просьбой услать куда-нибудь подальше. Набиравший силу вождь в 1923 году направил ее в Норвегию. Впервые в истории чрезвычайным и полномочным послом стала женщина.
Пуля НКВД в 1938 году не задела на френче Дыбенко орден Красного Знамени: «врагам народа» стреляли в затылок.

Александра Коллонтай рядом с Владимиром Лениным. Она была единственной женщиной в новом революционном правительстве.

Сколько мифов связано с этой пламенной революционеркой, которая родилась как раз 31 марта, что даёт нам сегодня повод вспомнить о ней и её знаменитых "теориях".
Одна теория "стакана воды" чего стоит. Считается, что именно Александра Коллонтай провозгласила, что в новом обществе заняться сексом - это как выпить стакан воды.

А ведь она этого не говорила. Теория стакана воды существовала задолго до Коллонтай и была раскритикована видными большевиками. Подробно она разобрана А. Луначарским в статье «О быте: молодёжь и теория стакана воды».

Идеи Коллонтай были иные. Она считала, что надо жить в браке, но на свободных началах. Быть верными супругами, но независимыми друг от друга. Это самое главное.

Жить отдельно, детей отдавать в детские сады, в специальные учебные учреждения, потому что дети мешают женщине развиваться как личности, не иметь общих денег, одной кухни, питаться в коллективных столовых.

«Буржуазная идеология воспитала в людях привычку смешивать чувство любви с чувством собственности над другим человеком. Первые ласкательные слова, какими обмениваются влюбленные, — это “я твоя, ты мой”. Пора этой привычке исчезнуть, это остаток буржуазного представления, что “собственность” — это высшая ценность. Хорошему товарищу, созвучной подруге не скажешь же “мой” или “моя”.
... Без этих ложных представлений исчезнут и муки ревности. Надо уметь любить тепло и не ради себя, а вместе с тем всегда помнить, что ты “ничья” кроме своего дела. Тогда другой, любимый человек, не сможет ранить тебя. Ранить сердце может только “свой”, а не “чужой”».

Но, что бы ей ни приписывали, «свободную» любовь, легкую смену партнеров Коллонтай отвергала.
Она предлагала свой вариант: «эротическая дружба», «любовь-игра». Если отношения разовьются, партнеры вступят в брак. Если ничего не выйдет, разойдутся: «Общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели».

«Прежняя женщина не умела ценить личной самостоятельности. Да и что могла она с ней начать? Что может быть более жалкого, беспомощного, чем брошенная жена или любовница, если это женщина прежнего типа? С уходом или смертью мужчины женщина теряла не только материальное обеспечение, но и рушилась ее единственная моральная опора... Современная, новая женщина не только не боится самостоятельности, но и научается ею дорожить по мере того, как интересы ее все шире и шире выходят за пределы семьи, дома, любви».

Коллонтай писала не только теоретические статьи, но и художественные произведения. По мнению современников, очень слабые. Но они помогают нам лучше понять, как на самом деле видела эта революционерка новые гендерные отношения.
Первой появилась повесть «Большая любовь», в которой многие усмотрели автобиографические мотивы. Возможно, сюжет навеян романом Коллонтай с Петром Павловичем Масловым.
Коллонтай описывает сложные взаимоотношения незамужней революционерки с женатым революционером. Естественно, оба вынуждены таиться и скрывать свои чувства. Но революционерка обижена тем, что он встречается с ней с одной целью — отдохнуть, расслабиться и получить удовольствие. А для нее любовь — главное в жизни. Как настоящий большевик, он произносит правильные слова о равноправии мужчины и женщины, но в реальности всё происходит по правилам, которые установил он. И думает он только о себе, а не о ней. В конце концов она уходит от него.
Героиня второй повести Коллонтай «Василиса Малыгина» тоже оставляет мужа, когда он требует от нее исполнения роли, традиционной для женщины, — служить мужу (этот сюжет — отражение сложных взаимоотношений Коллонтай с революционером Дыбенко). А для нее это неприемлемо. Причем она уходит, будучи в положении. Но верит, что трудовой коллектив лучше поможет ей воспитать ребенка, чем отсталый муж, которого она больше не любит. Однако же попытка создать коммуну у нее тоже не получается.

Обе повести и три коротких рассказа Коллонтай, вошедшие в книгу «Любовь пчел трудовых», изданную в Ленинграде в 1924 году, рисуют не слишком оптимистичную картину. Революция совершилась, социализм строится, а женского счастья нет как нет. Отношение к женщине не изменилось: мужчина использует её в своих низменных целях. Пессимистический настрой автора был замечен. И это ей не простили.

Партийная печать обрушилась на Коллонтай с возмущенной критикой. Ее обвиняли в мелкобуржуазности и... пропаганде половой распущенности.

В 1926 году, ненадолго приехав в СССР, с горечью отмечает:

«Конечно, женщины получили все права, но на практике они всё еще живут под старым игом: без реальной власти в семейной жизни, порабощенные тысячью мелких домашних дел, несущие полное бремя материнства и даже материальных забот о семье».
Ее бывшая сотрудница Вера Павловна Лебедева, перешедшая в Наркомат здравоохранения заведовать отделом охраны материнства и младенчества, свидетельствовала: «Разрушив основы старой семьи, введя институт гражданских браков, допустив небывалую легкость развода, мы ничем не вооружили женщину, которая беспомощно стоит перед своим разрушенным семейным очагом, освобожденная политически, но экономически всё еще зависимая от мужа, потому что справиться одной с ребенком при нашей безработице и низкой заработной плате для одинокой женщины вещь непосильная».

В том же, 1926 году, комсомолец завода «Серп и молот» пишет в журнал «Смена»: «Половой вопрос просто разрешить в коммунах молодёжи. Мы живём с нашими девушками гораздо лучше, чем идеальные братья и сёстры. О женитьбе мы не думаем, потому что слишком заняты, и, к тому же, совместная жизнь с нашими девушками ослабляет наши половые желания. Мы не чувствуем половых различий. В коммуне девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни. Если вы не хотите жить, как ваши отцы, если хотите найти удовлетворительное решение вопроса о взаимоотношении полов, стройте коммуну рабочей молодёжи».

Председатель пионерского суда в рассказе Пантелеймона Романова «Суд над пионером» заявляет: «Любовью пусть занимаются и стихи пишут нэпманские сынки, а с нас довольно и здоровой потребности, для удовлетворения которой мы не пойдём к проституткам потому, что у нас есть товарищи. Лучше хулиганом быть, чем любовь разводить».

Коллонтай в свое время писала, что общественная жизнь, коллективный быт должны нанести удар по патриархальной семье. Они и нанесли. Но результат был не тем, о котором мечталось. Любви и верности здесь не было места.

Государственная политика в отношении женщин быстро меняется, созданные в своё время Коллонтай женсоветы упраздняются. В начале тридцатых годов окончательно формируется миф о новой советской женщине. Ей, оказывается, удалось гармонически совместить в себе героический труд на благо советской родины с традиционными обязанностями матери и жены.

Александра Михайловна и ее идеи стали предметом злых шуток и анекдотов. Над ней было разрешено подшучивать, поскольку товарищи по партии не воспринимали ее всерьез.

В тридцатые годы были арестованы и расстреляны те мужчины, которых эта на самом деле очень страстная женщина любила: Шляпников,Саткевич, Дыбенко.

В интимном письме, адресованном последнему возлюбленному, французскому коммунисту Марселю Боди, она писала: «Мы проиграли, идеи рухнули, друзья превратились во врагов, жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству».

Как же оказались далеки все теории, любовные и революционные, от практики жизни.

Даже из себя самой Александра Коллонтай так и не смогла выковать женщину нового типа:

«Как далека я еще от типа настоящей новой женщины, которая к своим женским переживаниям относится с легкостью и даже, можно сказать, с завидной небрежностью... Я же до сих пор принадлежу к поколению женщин, выросших в переходный период истории. Любовь со всеми своими разочарованиями, трагедиями и ожиданием неземного счастья так долго играла в моей жизни большую роль. Слишком большую роль!»

Любви не существует, есть только физические потребности, которые можно и нужно открыто удовлетворять – так считали пропагандисты оригинальной теории «стакана воды», бывшей крайне популярной в первый годы Советской власти. И если вы никогда о ней не слышали, то самое время восполнить этот пробел.

Заняться сексом – как водички попить

Теория «стакана воды» (или теория «бескрылого эроса»), которая возникла ещё в конце позапрошлого века, сегодня вновь актуальна. Правда, пока о названии такого жизненного уклада мало кто слышал. Смысл её прост: любви нет, а секс - базовая потребность индивидуумов. Следовательно, удовлетворить свои возникшие сексуальные потребности - это то же самое, что выпить стакан воды в жаркий день, чтобы утолить жажду. С кем, когда и как часто значения большого не имеет – главное, никаких условностей. По большому счёту, по такому принципу сейчас живёт каждый второй. Вера в любовь - это лирика, а физика, как ни крути, берёт своё.

В первые годы Советской власти и вовсе граждане нового государства должны были, если уж на то пошло, отказаться от устаревших семейных ценностей и с головой окунуться в разврат, то есть, простите, в новую жизнь. Легенд о воплощении теории в реальность ходит немало – одни историки утверждают, что в России её не пропагандировали вовсе, другие, напротив, с пеной у рта доказывают её существование, более того, время от времени на поверхность всплывают душераздирающие факты о женщинах в качестве национального достояния и отмене брака как такового, впрочем, трактовать эти факты можно по-разному. Так или иначе, итог один – совокупляться можно с кем угодно и когда угодно, главное не подхватить какого-нибудь неприятного заболевания.

Однако вопреки расхожему мнению, несмотря на то, что теория стакана воды приобрела большую популярность именно в России начала прошлого века, впервые о ней заговорили гораздо раньше и совсем не русские.

Жорж Санд имела в виду не это

Первый раз понятие стакана воды возникло в биографии всем нам хорошо известного по школьным урокам музыки Фредерика Шопена. Вот, правда, пропагандировал идею свободного совокупления без предрассудков совсем не он, а его подруга, главная женщина-эмансипантка своего времени Аврора Дюдеван, более известная под именем Жорж Санд. В борьбе за равноправие полов писательница и революционерка так увлеклась вопросами любви, что «автором» теории стакана воды сегодня считают именно её. По крайней мере, ранее никто так поэтично на эту тему высказаться не успел.

«Любовь, как стакан воды, даётся тому, кто его просит,» - утверждала Дюдеван, только подразумевала она вовсе не разврат, а независимость женщин. Мол, люби, кого захочешь и сколько захочешь, без всякого рода осуждений.

Как в СССР запретили секс

Доподлинно не известно, каким образом эта французская идея проникла в умы революцинных низов молодой Советской Республики. Но факт остается фактом: именно в 20-х годах теория «стакана воды» приобрела свою истинную форму и размах. Пропагандировала её в основном молодёжь, которой, судя по всему, неожиданная свобода странным образом подействовала на мозг и жизненные взгляды.

В одном из многочисленных печатных изданий было опубликовано открытое письмо комсомольца. Он написал целый научный труд по организации жизни современного человека, в котором ясно изложил решене по всем вопросам; между прочим, тема любви затрагивалась в § 4 «диссертации», где говорилось: «В этом пункте мы имеем влияние на некоторых членов союза разных стихов и другого хлама, который сочиняли поэты и прочие бумагомаратели о том, что любовь есть украшение личной жизни, а не голое размножение, что она должна быть как яркий букет хороших цветов и прочая «плешь», между тем любви нет, а есть физиологическое явление природы, и телячьи нежности тут решительно ни при чем».

В 1925 году в Москве даже появилось общество радикальных… нудистов. Чтобы окончательно избавиться от предрассудков, организаторы «клуба по интересам» и их подопечные предпочитали не одеваться вовсе, чтобы ничто не мешало совокуплению в любой момент. Женщинам, однако, разрешалось носить сумочку.

Разумеется, «верхами» такое вольнодумие (а проще говоря, разврат) не было поддержано вовсе. Идею беспорядочных половых связей осуждали и Ленин, и Луначарский, и Клара Цеткин. В отличие от большинства молодых пролетариев, у них было хоть какое-то, а иногда и очень хорошее воспитание и образование еще дореволюционных времен.

Клара Цеткин, немецкий политик, коммунист писала: «Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодёжь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы её утверждают, что это теория марксистская. Спасибо за такой марксизм».

Ленин же вовсе называл теорию «стакана воды» развлечением исключительно буржуазным.

Противостояние сторон закончилось сокрушительным поражением молодых и свободных и привело по факту к отмене секса окончательно и бесповоротно. Поскольку в Светском союзе к любому вопросу подходили с большой ответственностью, не избежала упорядочения и половая жизнь. Советский психиатр Залкинд даже выпустил 12 заповедей, призванных подвергнуть секс определённой системе, а именно – свести к минимуму.

Концепция новой женщины

Существовал и ещё один аспект, плотно связанный с оригинальной теорией. О новой женщине впервые заговорила революционерка, дипломат и общественный деятель Александра Коллонтай. Согласно её мнению женщина должна была быть абсолютно независимой. Только не стоит думать, что независимость женщин первой трети ХХ века подразумевала под собой возможность строить карьеру и заводить большое количество кошек. Мы, современные представительницы слабого пола относимся к вопросу эмансипации куда более романтично.

В 1913 году Коллонтай опубликовала программную статью «Новая женщина»: революционерка должна была быть самостоятельной, не принадлежать мужу или родителям, иными словами в понимании Коллонтай - быть полноправным членом общества. Для этого необходимо было избавиться от лишних эмоций, отказаться от ревности, уважать свободу мужчины и его право выбирать полового партнера. Расхожими стали лозунги вроде: «Жены, дружите с возлюбленными своего мужа» или «Хорошая жена сама подбирает подходящую возлюбленную своему мужу, а муж рекомендует жене своих товарищей». Разгадка, вполне возможно, кроется в том, что сама Коллонтай к созданию семейного гнёздышка вовсе не стремилась, относясь к мужчинам, хоть и с некоторой нежностью, но всё же, как к расходному материалу. Что ж это вполне соответствует взглядам современных феминисток.

«Стакан воды» сегодня

Несмотря на то, что о самой теории сегодня знают совсем немного, по большому счёту она продолжает своё существование – правда, безымянной. Современные женщины, кстати, к половым отношениям относятся куда проще мужчин. Количество независимых женщин впечатляет, гражданский брак у нас в чести, а на смену ему уже идут новые формы - гостевой брак и прочее – чем это не отрицание традиционных семейных ценностей? Так что Жорж Санд вкупе с Александрой Коллонтай вполне могли бы гордиться своими последовательницами, даже не подозревающими, что все их современные взгляды на семью, брак и секс уже давно описаны в теории «стакана воды».

По одной из улиц города бежит толпа обнаженных мужчин и женщин с наспех заготовленными плакатами и цветами. «Долой любовь! Долой стыд!», — кричат они. Прохожие в растерянности, а некоторые из них, недолго думая, раздеваются догола и присоединяются к этой, с первого взгляда кажущейся странной, манифестации. Добро пожаловать в Москву двадцатых годов прошлого века!

Такие своеобразные манифестации нового духа проходили не только в Москве, но и в Петрограде, Одессе, Саратове и других крупных городах молодой советской республики. Противники стыда пытались доказать таким образом, что все, что естественно — не безобразно. Сразу после Октябрьской революции шел слом многих устоев, как в сфере общественной, так и в сфере личной жизни — была предпринята попытка изменения сексуальной морали и изменения взглядов на традиционную семью. Студенческая и рабфаковская молодёжь 20-х годов воспитывалась на «теории стакана воды».

И суть этой теории, точнее системы взглядов, заключалась в отрицании любви и сведении отношений между мужчиной и женщиной к инстинктивной сексуальной потребности, которая должна находить удовлетворение без всяких «условностей», так же просто, как утоление жажды (заняться сексом просто, как выпить стакан воды). Порядочной комсомолке не следовало отказывать товарищу, которому невтерпеж заняться любовью. Секс объявлялся такой же естественной человеческой потребностью, как сон, еда, и прочее. Прекрасные чувства, воспетые поэтами серебряного века, всячески высмеивались, так же как и все остальные пережитки прошлого, присущие буржуазному быту.

Сама фраза («стакан воды») впервые эта фраза появляется в биографии Фредерика Шопена, написанной Ференцом Листом в середине XIX века (1852), это слова подруги Шопена, главной женщины-эмансипантки той эпохи, Авроры Дюдеван: «любовь, как стакан воды, дается тому, кто его просит». Идеи эмансипации женщины начали развивать в середине XIX века. Предсказания о том, что социализм уничтожит буржуазную семью, высказывали так же Маркс и Энгельс.

Сам Ленин, тем не менее, отрицательно относился к теории стакана воды и называл её «совершенно немарксистской и сверх того противообщественной»:

Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодёжь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы её утверждают, что это теория марксистская. Спасибо за такой «марксизм».

Луначарский — нарком образования в своей статье «О быте: молодежь и теория стакана воды» критиковал теорию жестче:

Молодежь говорит: пол, удовлетворение пола есть вещь голая, простая, надо отучиться об этом задумываться. А если у девушки возникали сомнения, если она говорила: может быть, это и правильно, может быть, это и научно, но все-таки как же это будет: если ты меня бросишь, а у меня будет ребенок, то что же мне делать? - «Он» отвечал ей: какие мещанские рассуждения! Какая мещанская предусмотрительность! До какой степени ты сидишь в буржуазных предрассудках! Нельзя тебя считать за товарища! И запуганная девушка думала, что она поступает по марксистски, по ленински, если она никому не отказывает. От этого происходили самые настоящие трагедии, самые настоящие беды, самая настоящая гибель женской молодежи.

Авторство этой теории часто необоснованно приписывают Инесса Арманд, Кларе Цеткин и Александре Коллонтай, которые, хоть и высказывали свободные феминистские взгляды, никогда не доводили их до уровня «стакана воды».

Так Александра Коллонтай о «стакане» не говорила, напротив: в своих теоретических работах она защищала «крылатый Эрос» (духовную близость) против «бескрылого Эроса» (чисто физическое влечение).

Как показал опрос населения, проведенный в 1923 году среди московских студентов, самой передовой и раскованной части молодежи, 72 процента юношей и 81 процент девушек предпочитали «стакану воды» крепкую и прочную любовную связь, пусть даже не освященную браком. И чем дальше, тем меньше оставалось приверженцев свободной любви.

Но на деле не все было так гладко. Государство до поры смотрело на всю эту ситуацию сквозь пальцы. Закон о браке и семье появился в СССР лишь в 1926 году. В то время такого либерального закона не имела ни одна страна в мире. Регистрация советского брака сводилась к простой статистической отметке, а развестись можно было по заявлению любого из супругов без объяснения причин. Как следствие — резко увеличилось количество детей, рождённых вне брака. В 1927 году около полумиллиона детей не имело понятия, кто их отцы. Виражи «крылатого эроса» привели к тому, что в 1934 году на одно рождение приходилось три аборта. Другим следствием послереволюционной вольницы стал рост венерических заболеваний среди населения.

В итоге мораль все же удалось спасти и теория «стакана воды» не прижилась ни у нас, ни в других странах: общество снова возвратилось к традиционным супружеским отношениям. Правда, пришлось полностью закрыть тему каких-либо сексуальных отношений, что в свою очередь оказало не лучшее влияние на психологический климат в стране советов.