Добро не тонет! Как быть добрым и хорошим и при этом побеждать зло одной левой. Как быть добрым

Подлинная доброта всегда бескорыстна и искренна. Это два ее постоянных маркера. А все остальное – маскарад. Подлинная доброта стремится быть донесенной и свершившейся.

Из практики:

- Знаете, я очень страдаю от того, что я слишком добрый. Я никому не могу отказать и все этим пользуются.

- Хм… Тогда я сказала бы, что вы, скорее, безотказный, а не добрый.

- А разве это не одно и то же?

Безотказный или добрый?..

Нет. Не одно и то же! Разница огромна, существенна и принципиальна. Но нас научили думать по-другому : если ты всегда всем помогаешь, на все соглашаешься, никогда не обижаешься и ни на что не жалуешься, ты добрый, ты – золото!

Стоп. Давайте быть честными. Ты не добр, ты удобен. Но я предпочту говорить тебе, что ты добрый и хороший, чтобы тебе было приятно. А когда людям приятно, они не стремятся что-то менять и вообще задумываться. Ты хороший, добрый, нужный и любимый! Чего еще надо-то для счастья? «Мы свое призванье не забудем: смех и радость мы приносим людям!» Ага. Не забывайте призванье. А себя забыть можно. Всяко привычней.

В ту же оперу: если ты отказываешься выслушивать чужое нытье, не бежишь по первому зову, не доступен в любое время, то ты – злой бессердечный эгоист. Это в переводе. А в оригинале это звучит как «ты, сволочь такая, не соответствуешь моим ожиданиям».

Еще мне доставляет, как особенно метко сбивают с толку такие обращения как «будь добр», «будь другом», «сделай доброе дело» и т.п., что в переводе означает «сделай как надо и заработаешь плюсик в карму».

Короче, та еще путаница получается. Но распутать ее довольно несложно. Вот смотри, тут всего два конца, две нити: одна сплетена из доброты, а другая из непростроенных границ.

Подлинная доброта всегда бескорыстна и искренна. Это два ее постоянных маркера. А все остальное – маскарад.

Например, если ты меня о чем-то просишь, а я уступаю только от угрозы что ты обидишься или от обвинений в бесчувственности, то я уже не искренна. Я не смогла четко обозначить свои границы и поэтому уступаю, а не потому что я добрая. А внутри себя злюсь. И в этой сказке зло однажды победит. Потому что оно здесь, в отличие от добра, настоящее.

Второй пример. Если я «творю добро» и жду благодарности, то я уже не бескорыстна. У меня нет границы между «продавать» и «отдавать». Моя доброта становится весовым товаром. Я жду награды, а не того, что мои действия принесут реальную пользу.

А подлинная доброта стремится быть донесенной и свершившейся.

И потому, кстати, я не могу и быть в режиме «добр ко всем 24/7». А даже если и попробую, то все равно ничего никому не донесу, потому что на мою вывеску люди слетятся, как голодные орущие кошки на запах молока. И меня высосут досуха, выжмут как тряпку очень скоро. И даже возмущаться бесполезно. Мой иск будет отклонен с пометкой «не было границ».

Так вот. Безгранично добрым быть нельзя, потому что такой доброты не существует. Это вымысел манипуляторов, поводок для жаждущих любви. Под видом любви им скармливают похвалу и лесть, доливают воды в их чувство самоценности. Этого вам надо?

Если не этого, то вот держите две нити. Не путайте больше. А если начнут опять путаться, то вы уже знаете, как одну отделить от другой.

Анастасия Звонарева

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet

Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина. О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов в очередной видеотрансляции на говорит в проекте наш постоянный автор . Следите за новостями, чтобы не пропустить очередной прямой эфир, во время которого вы сможете задать вопросы.

Разумеется неверующие люди могут совершать добрые поступки. Священное Писание говорит о явных нехристианах: «ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим 2 :14,15)». Писание приводит примеры добрых дел, совершенных язычниками. Например, упоминается человеколюбивый сотник Юлий (Деян 27 :3), и жители Мальты, оказавшие апостолу Павлу и его спутникам «немалое человеколюбие» (Деян 28 :2).

Нравственное чувство - не свидетельство принадлежности к Церкви; это свидетельство принадлежности к человеческому роду. Бог есть Творец и Хранитель всех человеков - тех, кто знает его, тех, кто Его не знает, и даже тех, кто Ему противится. Сама проповедь покаяния имеет смысл только тогда, когда люди в состоянии понять, что согрешили - когда у них есть совесть, обличающая их в грехе.

Таким образом, в рамках христианского взгляда на мир мы можем признавать добрые дела неверующих - добрыми, и быть за них благодарными. Проблема возникает, когда мы пытаемся посмотреть на явление глазами атеиста.

Но негодяи остаются негодяями, а достойные люди – достойными, и во вселенной без Бога…

В материалистической картине вселенной это не так. Для того чтобы порицать или хвалить поступки людей, они должны быть свободными. Отсутствие свободной воли делает любые нравственные оценки бессмысленными.

Вот, например, Януш Корчак, который в оккупированной нацистами Польше мог бы спастись, но не желая оставить своих воспитанников, отправился с ними в газовую камеру. Люди хвалят его подвиг и порицают нацистов. Но то и другое было бы бессмысленно в материалистической вселенной.

Для того чтобы порицать одних людей и хвалить других, мы должны признавать две реальности: свободную волю и Праведный Суд.

В материалистической вселенной оба эти явления иллюзорны. Как говорит известный атеист, Ричард Докинз: «Как ученые, мы полагаем, что человеческий мозг управляется законами физики. Концепции вины и ответственности связаны с тем, насколько свободным предполагается преступник… Но разве истинно научный, механистический взгляд на нервную систему не делает бессмысленным саму идею ответственности? Разве не любое вообще преступление – сколь угодно гнусное – не результат, в принципе, предшествующих условий, действующих через психологию, или наследственность, или окружение обвиняемого?»

Материал по теме

Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить. О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов в видеоблоге на сайте “Фомы” говорит Сергей Худиев.

Если мы принимаем материалистическую картину мира, то самоотверженная доброта Корчака – и жестокость нацистов – не больше чем набор электрохимических процессов в коре их головного мозга. Сами эти процессы, в свою очередь, целиком и полностью определяются неизменными законами природы, которые, в принципе, не оставляют места какому-то независимому от них личному произволению. И тогда порицать нацистов, как и хвалить Корчака, – просто бессмысленно. И природный процесс, который мы называем «Янушем Корчаком», и природные процессы, которые мы называем «офицерами СС», просто не могли бы развиваться иначе. Злобное упоение палачей, как и наш ужас и негодование по этому поводу, просто еще несколько электрохимических процессов в белковых телах. Какие из этих процессов «правильны»? Какие из реакций в нейронных цепочках «справедливы»? Сам этот вопрос не имеет смысла. И человеческие решения, и оценки, которые мы им выносим – это просто природные процессы, которые не могут развиваться иначе.

Но, как люди, верующие или атеисты, мы просто не можем перестать давать нравственные оценки. Тот же Докинз – как и другие атеисты – заявив, что наше негодование на злодеев бессмысленно, в следующих своих публикациях предается именно негодованию – как будто его оппоненты являются не природными процессами, которые детерминированы неизменными законами, а личностями, свободными в своем выборе и ответственными за свои решения.

Когда мы хвалим или порицаем людей – а все мы, верующие или атеисты, это делаем и не можем перестать – мы неизбежно ведем себя исходя из того, что материализм – ложен.

Мысль о том, что быть добрым - это как-то глупо, в конце концов посещает каждого из нас. Не важно, наблюдаем ли мы в этот момент, как другие с удовольствием едят наши конфеты, или учимся делать почтительное лицо при встрече с сослуживцем, которому уступили когда-то важный проект, потому что плоскостопие его жены не помешало ей от него уйти. Раньше или позже взрослый мир вырвет из твоих рук плюшевого Чебурашку и покажет суровую правду о том, что на самом деле происходит с добрыми и доверчивыми существами, приехавшими к нам в ящике с апельсинами. Это ведь закон джунглей, не так ли? Побеждает сильнейший?

А вот и нетушки, отвечает хор этологов и социологов. Законы джунглей - штука далеко не столь однозначная. Если бы самый сильный и злобный в самом деле непременно побеждал, то наша природа выглядела бы немножко иначе: любая малиновка обзавелась бы двухметровыми бивнями, десятитонные хомяки набивали бы защечные мешки трупами врагов, а в бабочек была бы вмонтирована система прицельного бомбометания. Но принципы эволюционной механики работают не на борьбу всех против всех, а на равновесие.

Голуби и ястребы

Существует классическая модель расчета конкурентности животных в рамках одного вида. Она получила не совсем правильное название «Голуби и ястребы». Неправильность заключается в том, что голубь чрезвычайно плохо подходит на роль символа миролюбия: на самом деле это довольно злобное птице­образное устройство, агрессии к представителям своего вида в нем больше, чем в том же ястребе. В этой модели рассчитывается выигрышная стратегия при борьбе за пищу, самку или территорию - словом, за некий важный для выживания ресурс. Голубь в этой модели предпочитает не вступать в реальную драку, уклоняясь от схватки и улепетывая с поля боя при встрече с по-настоящему агрессивным противником. Ястреб, напротив, кидается защищать свои права с азартом хищника и отступает, только получив серьезные раны, либо же погибает. (Распространенная идея, что только человек способен убивать себе подобных, была придумана гражданами, которые, кроме канарейки, ни одного животного в жизни не видели, но даже и за той не удосужились повнимательнее понаблюдать.)

Далее в модели проводится математический расчет того, как будет колебаться состав ястребов и голубей в популяции. Понятно, что один ястреб среди голубей будет чувствовать себя превосходно, но, как только ястребов становится чересчур много, тут происходит триумф голубя, который, избегая драк, успевает преславно размножиться, пока вокруг остывают тушки выяснявших между собой отношения ястребов.

Как ни странно, но в человеческом обществе, которое, казалось бы, устроено так сложно, что простыми схемами тут не отделаешься, принцип модели в целом сохранятся. Это подтверждает известный социологам эффект «овцы среди волков». Например, в компании с агрессивным стилем работы сплошь и рядом на высших позициях оказываются самые миролюбивые, самые неконфликтные граждане, потому что те, кто добывал себе право на место под солнцем зубами и когтями, нанесли друг другу слишком много репутационных ран и имиджевых ущербов в ходе борьбы.

Этим, кстати, объясняется и удивительный, казалось бы, «феномен слабых правителей». На протяжении всей истории не счесть случаев, когда на трон или в президентское кресло попадало совершенно пустоглазое ничто, единственным реальным достоинством которого было то, что оно более-менее устраивало все противоборствующие стороны и не несло в себе угрозы ни одному из воюющих кланов. (Больше всего в этом плане отличились японцы, у которых тысячу лет императорами и сегунами были почти исключительно младенцы и совсем маленькие дети.)

Так что, выбирая стратегию своего поведения, будь то карьерное, политическое или любое другое поприще, стоит взвесить все риски. Если предположить, что мы понятия не имеем, кого вокруг больше, добрых голубей или хищных ястребов, то мы имеем одинаковые шансы на успех вне зависимости от выбранной роли. Но при этом голубь заведомо не рискует лишиться перьев в хвосте.