Вторые роды – это сюрприз. Вторые роды – это сюрприз Рожать надо вовремя

Роды Пока женщина вынашивает ребенка, она так или иначе переносится мыслями в тот загадочный, радостный и немного пугающий день, когда она, наконец, из «будущей мамы» превратится в настоящую маму и увидит своего малыша. Женщину, которая собирается рожать впервые, страшит,

Роды Как начинаются роды и как правильно рожать? Я очень волнуюсь – как все пройдет? Вдруг я не успею доехать до роддома или случится еще что-нибудь непредвиденное? Пока женщина вынашивает ребенка, она так или иначе переносится мыслями в тот загадочный, радостный и

Не могу со всем согласиться. некоторые довольно спорные вещи автор действительно заявляет слишком безапеляционно и самоуверенно. Тот же самый вопрос об эпидуральной анестезии, к примеру. Сейчас все больше врачей не одобряют этот метод, да и анестезию вообще, кроме тех случаев, когда она показана и необходима. А просто идти на такой шаг, чтобы было "не больно и приятно", ради личного комфорта... ну дело личное, конечно, каждый сам решает, но не следует, наверное, так уж ее восхвалять и преподносить как естественный нормальный выбор современных умных женщин. Ну, и еще было несколько схожих моментов.
В остальном же - книга несет положительный заряд, настраивает на позитив. И если уж будущая мамочка ищет, чего бы ей такого почитать в качестве подготовки к грядущим событиям, пусть лучше это будет "Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки", чем страшилки из интернета.

Оценка 4 из 5 звёзд от Леди 17.10.2015 16:28

Честно скажу книга интересная, спасибо, хотя коробит от забирания детей в рроддоме и прочего. И от веры в совдеповскую медицину. Без врачей не обойтись если в родах что то не так. Но 80% их ответствености - это при патологии. В норме роды зависятт от ребенка мамы, папы (даже если его нет), их взаимоотношений. И кто как не мама лучше знает что и как, даже если это первые роды, врач за вас не родит, он может только помочь, если ч то не так или ж нарушить естественный процесс.

Вика 14.09.2014 00:13

Я содной стороны благодарна за возможность услышаь истории о таком личном. С другой много субъективного, например, участие мужчины в родах, стимуляция, анестезия. Почему автор решила, что точно знает как правильно. И при этом ей в родах выдавливали ребенка - это сейчас дикость просто.
На мой взгляд, есть слишком разная информация в мире об этих вещах, потому это личное дело каждого, как где и с кем рожать.
Сама идея отличная. Но с чего Вы решили, что эпидуралка никак не влияет на роды негативно? Есть много противоположных данных, и при стимуляции не ребенок инициирует роды, что не может не влиять. Иногда все это нужно, но почему Вы решили, что это для всех лучше и не вредит ребенку?

Вика 13.09.2014 18:37

И вот это можно читать? В каждом предложении сквозит превосходство, мол "я вся такая из себя полноценная рожавшая женщина". Не тяжело ли автору передвигаться с таким-то грузом эгоцентризма? А все остальные кто? Остальные у нас неудачницы:

"Ну чем еще заниматься молодой женщине, свободной от каких-либо обязательств? Конечно, карьеру делать! И чтобы не было ни одной лишней секунды для предательских мыслей в голове. О чем? Например, о том, что она одинока и, по сути, несчастна. Или о том, что все вокруг живут своей личной жизнью, а ей не повезло... Ка бы я была царицей, всем бы внушила простую мысль – рожайте, пока не поздно! Просто закройте глаза и сделайте это!"

Потом пошли страшилки про тех, кто не может забеременеть. Дальше не читала. Кроме того, язык книги просто ужасен, лично я на дух не переношу этот стиль а-ля "я те лучшая подружка, мамка и вообще слушай сюда, глупая, я те дело говорю".

Ирина Чеснова

Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки

Посвящение

Авторы многих книг посвящают их кому-то конкретному – родителям, мужу, жене, другу, просто близкому человеку. Читать такие книги мне всегда было как-то неловко. Как будто я здесь лишняя. Как будто, работая над книгой, автор думал не обо мне, читателе, а о том (тех), кому она посвящена.

Конечно же, это не так. Но с этим своим впечатлением я ничего не могу поделать. Поэтому, чтобы у моих дорогих читателей не было подобного неприятного осадка, я посвящаю эту книгу всем, кто ее откроет.

Потому что при ее написании я думала о вас!

Благодарности

Только теперь я понимаю, как важен для любого автора этот раздел. Потому что написание книги – это поистине огромный, кропотливый труд. И довести его до конца без поддержки, помощи, советов близких и знающих людей – задача, на мой взгляд, просто непосильная.

Поэтому я от всей души благодарю всех, без кого эта книга так навсегда и осталась бы просто замыслом.

Спасибо моему мужу за любовь и преданность, а также за то, что подвигнул меня на написание «Записок» и стал моим соавтором.

Спасибо П.А. Гази и О.В. Захаровой, профессиональным и внимательным акушерам-гинекологам, которые помогли моим детишкам увидеть мир.

Спасибо моей подруге Юле за то, что она у меня есть, а также за ценные идеи для этой книги и за то, что стала ее первым читателем.

Спасибо моим подругам, которые поделились своим опытом и дали чистосердечные интервью, рассказав о самом сокровенном.

Наконец, спасибо издательству АСТРЕЛЬ за веру в меня и возможность представить мой первый литературный труд на суд читателей.

О чем эта книга?

Если честно, я до сих пор до конца так и не поняла, что я – мама. Мама четырехлетней девочки Даши и полуторагодовалого мальчика Гриши. И я – самый главный для них человек на земле. Они безумно любят меня и где-то там, в глубинах подсознания, панически боятся потерять. А я их. И мы не мыслим себя друг без друга...

Мир поделился на ДО и ПОСЛЕ их появления на свет. Все, что было ДО, оказалось неважным. Незначительным. Преходящим. А вот ПОСЛЕ... началась жизнь. Настоящая. Жизнь, имеющая смысл. И только ПОСЛЕ я поняла, что главное счастье в ней – видеть радостное личико твоего ребенка и знать, что все у него хорошо. Иногда я с ужасом думаю, что если бы не дети, я никогда бы так и не узнала, какое оно, это безгранично-бездонное счастье...

В жизни случается много разных событий. Радостных и не очень, важных и несущественных. А еще бывают события эпохальные. События-вехи. События-рубежи. Появление на свет ребенка – первое в этом списке.

А теперь давайте на секунду задумаемся: до конца ли мы понимаем всю глубину, всю судьбоносность этого события? Всецело ли осознаем, какое это великое чудо – рождение новой жизни? Каков ваш ответ? Мой ответ – нет. В стремительном течении жизни нам не удается полностью прочувствовать его. Запомнить и бережно сохранить в памяти всю гамму пережитых чувств и эмоций. А ведь если мы это сделаем – прочувствуем, сбережем, запомним (пусть даже и спустя годы после самого события) – наш внутренний мир станет богаче и ярче, и к детям мы будем относиться куда более трепетно, и наше отношение к жизни заметно изменится.

С детства мы знаем, что самые сладостные, самые сильные ощущения мы получаем не от самого радостного события, а от его ожидания. Беременность – это тоже ожидание праздника. Томительное, насыщенное переживаниями, наполненное нежностью, волнением, нетерпением. Но кто из нас детально помнит это волшебное время? Кто из нас полностью погрузился в него? Кто из нас понял, насколько это короткий период нашей жизни особенный? Его можно пролететь галопом, не заметив ничего вокруг, а можно пройти медленным шагом, наслаждаясь каждым днем, каждым новым ощущением.

К чему я все это говорю? К тому, что побудило меня написать эти «Записки» и, в частности, их первую часть – «Рожаю!». В ней – опыт, воспоминания и размышления молодой женщины, родившей и воспитывающей двоих детей. Эта книга о том, «как бывает» до, во время и после беременности и родов. О том, что пережито, передумано и перечувствовано за это время. О том, что сделано правильно, какие ошибки допущены и какие уроки извлечены.

В продолжении «Записок» речь пойдет об уходе за маленьким ребенком, о его развитии и воспитании. И о том, как сделать так, чтобы такая важная и счастливая миссия – материнство – не превратилась в повинность и тяжкий крест. Здесь будет тот же формат – мысли и чувства, сомнения, верные решения и ошибки, уроки и взгляд с исторических вершин.

В основу книги положен мой личный опыт, а также опыт моих друзей и знакомых, что делает «Записки», по сути, книгой историй. Историй самых разных (веселых и поучительных, драматичных и счастливых), но непременно жизненных. И правдивых от первого до последнего слова.

Мои «Записки» адресованы не только будущим и начинающим мамочкам, но и будущим и начинающим бабушкам. А также всем, кто познал счастье материнства, кто готов еще раз с удовольствием погрузиться в радужный мир ожидания и появления ЧУДА, кто хочет вспомнить и снова пережить давние эмоции и ощущения, связанные с рождением ребенка. Кроме того, очень рассчитываю, что эта книга подтолкнет к активным действиям молодых женщин, которые по разным причинам пока не решаются зачать ребенка.

Будущие и настоящие папочки! Не проходите мимо! Эта книга предназначена не только для дам. В ней, я надеюсь, вы также сможете найти массу полезной и интересной информации. И не будете чувствовать себя «чужими на этом празднике жизни», поскольку красной нитью через все повествование проходит «мужской взгляд» – комментарии моего мужа, многоопытного отца двоих детишек.

Вместе мы через многое прошли, многому научились и охотно поделимся с вами нашим родительским опытом.

РОЖАТЬ НЕЛЬЗЯ ОТКЛАДЫВАТЬ

(где поставить запятую?)

Почему я не хотела детей, но потом передумала

Откровенно говоря, я не очень хотела заводить ребенка. Нет, я, конечно, предполагала, что у меня когда-нибудь будут дети, но в двадцать четыре года перспектива погрузиться в мир пеленок-распашонок меня абсолютно не прельщала. Я была не готова посвятить себя малышу. Защита диссертации об истоках европейской интеграции и освоение выбранной профессии специалиста по связям с общественностью – вот на эти вершины я собиралась карабкаться ближайшие несколько лет.

Признаться, детей я не воспринимала вообще. То есть я могла повосхищаться, притом совершенно искренне, красивой прилежной девочкой или послушным смышленым мальчиком, но не более. Повосхищаться и тут же переключиться на более интересные для меня темы. И у меня не возникало естественного желания иметь такую же дочку (или сына).

Меня раздражал детский плач в общественных местах да еще и в замкнутых пространствах, например в самолете. Мне не нравилось, когда малыши моих знакомых мешали нам общаться, требуя к себе внимания. Меня совершено не тянуло поиграть с ними, рассказать сказку, побегать. Я не понимала, как можно вынести их постоянное мельтешение туда-сюда, громкий смех, нытье и крики. В общем, общаться с детьми я не умела и не хотела. И относилась к ним как к чему-то далекому, чужому, как к существам с другой планеты.

Я совершенно не понимала стремления многих женщин родить от любимого мужчины. Даже (и особенно!) если этот мужчина – не законный муж, а объект всепоглощающей страсти, без какого-либо намека на взаимность с его стороны. Рожать ребенка, чтобы он напоминал тебе о «самом прекрасном моменте» в твоей жизни? Что это – жертвоприношение во имя вселенской любви? Неверие в то, что ты достойна большего, что ты встретишь мужчину, который будет боготворить тебя и души не чаять в вашем ОБЩЕМ малыше? В любом случае, подобные порывы были мне абсолютно чужды.

Я ждала ребенка во второй раз.

30 марта, за день до предполагаемой даты родов, ровно в 5 утра я проснулась. Встала. Попила водички. Сходила в туалет. Там-то из меня что-то подозрительно и вылилось. Совсем чуть-чуть, столовая ложка. Опа!
Сон как рукой сняло. Что это было? Воды? Да нет, для вод слишком мало?
Я снова легла. Живот чуть-чуть напрягся. А это что? Самое начало схваток? Я ведь не знаю, как роды САМИ начинаются. В прошлый-то раз мне их стимулировали! Во всех книжках написано, что НАСТОЯЩИЕ схватки ни с чем перепутать нельзя. Черта с два! Я ведь сейчас лежу и НЕ ЗНАЮ, ложные это схватки или нет.
Ладно. Будем засекать время. Ложные схватки нерегулярны, во всяком случае, так уверяют авторы многочисленных пособий по родам. Хочется надеяться, что это действительно так.
Снова легкое напряжение я почувствовала через двадцать минут. Потом еще через двадцать. Затем снова через двадцать. На часах шесть утра. Я по-прежнему ни в одном глазу. Лежу и думаю: а можно ли по трем вроде как схваткам судить об их регулярности? Я, конечно, могу и дальше так валяться и считать минуты, но время-то идет. Надо решать сейчас, что делать.

И я решила таки ехать в роддом. Толкнув дрыхнущего мужа в бок, радостно поделилась с ним своими умозаключениями. Но на волне возбуждения совершенно забыла (а должна была помнить, столько лет вместе), что разговаривать с мужем, когда он спросонья, себе дороже. В лучшем случае, он пропустит все мимо ушей, в худшем - ответит как-нибудь неадекватно. На этот раз наступил "худший случай".
- Я хочу позвонить папе, чтобы он отвез нас в роддом, - щебетала я, - а вдруг это роды, ты ведь останешься со мной?
- Я не смогу. Сегодня очень важный день, я должен быть на работе?
От возмущения я просто задохнулась. Обиделась страшно.
- Да что ты такое говоришь? Какая может быть работа, если я рожаю? Ты хочешь меня бросить одну? Ты ведь обещал! Такое событие! Да без тебя на твоей гребаной работе разберутся!..
Я продолжала сыпать восклицаниями, а муж под них постепенно просыпался.
Потом, наконец, до него дошло, какую он сморозил глупость. Понуро кивнул и сказал:
- Конечно, поехали.

В машине я прислушивалась к себе. Напряжение в животе было еле уловимым, но регулярным - теперь уже раз в пятнадцать минут.

В приемное отделение роддома при ГКБ № 72, с которым я заблаговременно заключила контракт, мы прибыли в восемь. Ну надо же! Мы не одни в столь ранний час хотим попасть за заветную белую дверь. Перед нами девушка. Причем не на роды, а "на сохранение". Здесь вообще когда-нибудь не бывает очереди?
Пришлось подождать, пока ее оформляли. Потом еще подождать, потому что в роддоме "пересменка". Никому не рекомендую приезжать в роддом с восьми до девяти утра. Пока дождешься своей участи, рожать перехочется.
Наконец, в девять утра меня пустили на кушетку в "Смотровой". Посидела я на ней (без трусов, да) минут пятнадцать, пока дождалась врача. Ответственного врача дежурной бригады, который полагался мне как пациентке по ДМС (платному контракту).

Ко мне вышел мужчина. Хм! Акушера-гинеколога мужского пола у меня еще не было. Анестезиолог был - в первых родах. А вот гинеколога не было. Что ж, все в этой жизни когда-то приходится познавать в первый раз. Говорят, лучшие гинекологи (как и повара) - мужчины. Вот мы и проверим, правда это или пиар.
Врача звали Григорий Анзорович Георгадзе (все имена реальных людей здесь и далее изменены). Невысокий фактурный мужчина лет сорока. Грузин. Очень симпатичный и приятный. Но не очень приветливый. Как я потом поняла, он к тому времени уже сутки находился на дежурстве. Ясное дело, безумно устал. А тут еще одна роженица (то есть я), жеманная и строящая глазки, да к тому же по ДМС. В общем, с моим прибытием заслуженный отдых откладывался для доктора Георгадзе на неопределенное время.

Ну что я вам скажу, - бесстрастно подытожил он после осмотра (ой, как я стеснялась!). - Вы в родах. Открытие два пальца. Так что оформляйтесь. Жду вас наверху.
Наверху - это в родблоке.
- И каков ваш прогноз? - я преданно заглянула в глаза доктору. А глаза у него такие - жгучие.
- Надолго затянуться не должно. А там посмотрим.
- А у меня тут за дверью муж?
- Вы хотите, чтобы он присутствовал?
- Хочу.
- Ну, пусть пока посидит, его потом поднимут.

Я выглянула за дверь - известить мужа. Тот неустанно сидел на телефоне, оповещая всех коллег, что застрял в роддоме, и попутно раздавая указания.
Потом были до боли знакомые очистительные и омывательные процедуры. Ночнушку мне разрешили выбрать самой. Естественно, я взяла самую лучшую, в веселенький цветочек и без дыр. Не могла же я предстать перед своим врачом (таким интересным мужчиной) в непривлекательном рванье!

Ой, ну какие же мы, бабы, все-таки падкие на мужское внимание. Мне о ребенке надо думать, о предстоящих родах, а я думаю, как бы симпатичного доктора обворожить. Нашла место и время!

В родовом отделении я оказалась в десять утра. Было тихо и почти безлюдно. Рожали только две девчонки. Но до развязки им было еще далеко. Впрочем, как и мне.
Моей акушеркой оказалась молодая улыбчивая женщина Тоня. Мне показалось, что я давно знаю ее - так с ней было приятно общаться. Она была настолько доброжелательна, настолько позитивно настроена, что мне сразу стало очень уютно в этих казенных больничных стенах. Что и говорить, так приятно, когда тебя встречают, как родную.

Я как будто заразилась Тониным позитивом. Меня охватило возбуждение, смешанное с любопытством: интересно, какие они - вторые роды? И какой он - мой мальчик, мой второй малыш?
Говорят, что вторые роды очень быстрые, но намного болезненнее первых. Так это или нет? Гадая на кофейной гуще, я еще раз пришла к выводу, что какими бы по счету ни являлись роды, все равно никогда не угадаешь, как они пройдут, по какому сценарию будут развиваться. Например, я никогда не думала, что моим врачом будет мужчина?
Вот, кстати, и он, серьезный и неприступный.

При виде Григория Анзоровича я встрепенулась. Глаза загорелись, рот расплылся в улыбке. Да что со мной происходит? Что за неуместное кокетство? Но, как я ни старалась выглядеть сдержанно-равнодушной, ничего не получалось. Григорий Анзорович был для меня врачом лишь наполовину, а наполовину был мужчиной, которому я хотела понравиться.
Эй, старушка, да ты себя переоцениваешь! В зеркало-то давно смотрелась? Застиранная (хоть и лучшая) ночнушка, огромное пузо, ни грамма косметики на лице (и это при том, что я даже в магазин не выхожу и грядки не полю без накрашенных глаз). В таком виде только мужиков кадрить! И где? В родблоке! Куда катится мир?
Григорий Анзорович попросил меня лечь на кровать. Он собрался прокалывать плодный пузырь (да, если бы не эта процедура, долго бы я еще ждала более внятных схваток). В руках у него я увидела ужасающего вида железяку с крючком на конце. Настоящий гарпун! От страха я вцепилась в каркас своей койки, но потом вспомнила рассказы из Интернета, что прокалывать пузырь вовсе не больно, и немного расслабилась. Но все равно напряжение осталось и я, пытаясь переключиться, перевела взгляд с жуткого инструмента на руки своего врача. Какие они сильные! Но аккуратные.
Действительно, никаких болевых ощущений при проколе пузыря не было. После процедуры Григорий Анзорович не забыл укрыть меня простынкой. От такой трогательной заботы я прямо расчувствовалась. Ой, дуреха! А если бы он сел рядом и взял меня за руку, я бы вообще забыла, что у меня есть муж.
Доктор сказал мне, что встать и походить можно будет через 2-3 схватки. Да какие там схватки! Я по-прежнему чувствовала лишь легкое напряжение в животе. А еще говорят, что после излития вод начинаются болезненные сокращения! Где они? Но с другой стороны - есть же примеры того, что шейка матки в родах раскрывается безболезненно. Может, это как раз мой случай? Тем более роды-то у меня вторые.
- Ну, как ощущения? - спросил меня врач.
- Да особо никаких.
Уже прошли две схватки, и я собралась было встать с кровати, как вдруг? Низ живота пронзила сильная боль. Очень неожиданно и ошеломляюще. У меня вырвался стон.
- Что, началось по-взрослому? - отреагировал доктор Георгадзе.
- По-взрослому, - эхом отозвалась я.

Схватка все длилась и длилась, а в голове стучала только одна мысль - когда же это кончится. Ну, вот отпустило. Счастье-то какое! Фу-у-у, можно перевести дух.
Не успела я отдышаться, как снова схватка. Как будто огромная колючая волна разрывает меня изнутри. Ой, нет, так дело не пойдет!
- Григорий Анзорович, я так рожать не хочу, - сквозь боль почти крикнула я. Давайте сделаем анестезию. Эпидуральную.
- Эпидуральную анестезию в вашем случае делать не надо.
На мгновение я даже забыла про схватку.
- Почему?
- Потому что, во-первых, вы быстрее родите, чем ее закончат ставить?
Это стало для меня настоящим открытием! Неужели так быстро? Что-то не верится.
- ...А во-вторых, эпидуральная анестезия очень хорошо работает в первых родах. Ведь она не просто снимает болевые ощущения, она еще воздействует на шейку матки, которая у первородящих, как правило, "твердая". А вам-то что размягчать? Я думаю, в вашем случае можно обойтись стандартными обезболивающими средствами. Чуть попозже. Вы потерпите немного.

И Григорий Анзорович продолжил заполнять карту, по ходу задавая мне самые разные вопросы о беременности и прошлых родах. Естественно, ему это было надо для дела и чтобы понимать общую картину, но мне в тот момент казалось, что он отвлекает меня, "заговаривает зубы", потому как крутило меня все так же "не по-детски". Потом в карте я увидела его записи о моем состоянии: "схватки средней тяжести продолжительностью 30-40 сек. с интервалом в 3 минуты". Ничего себе - "средней тяжести"! Да у меня глаза на лоб лезли, а во рту все пересохло. Я готова была выть и плакать от боли, но уж больно не хотелось выглядеть перед доктором Георгадзе слабой и жалкой.

Я смотрела на него как на божество. Он был для меня Спасителем. Пророком. Вершителем судьбы. А я для него - обычной стонущей пациенткой. И, несмотря на все мои воздушные зáмки, я это прекрасно (но не без сожаления) понимала. "Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает"?
Схватки шли одна за другой, я потеряла счет времени, хотя с момента моего прибытия в родблок прошло совсем мало - минут сорок. Я не могла дождаться, когда же мне вколют обезболивающее и когда поднимут Диму. И то, и другое обещали "вот-вот". Но это "вот-вот" все никак не наступало.

Наконец, Григорий Анзорович позвал медсестру и продиктовал ей состав предназначавшегося мне спасительного укола. Два кубика того, четыре кубика сего. Он как будто говорил зашифрованным языком. Декодировать его мне было не под силу. Я с тоской смотрела, как медсестра неспешно вышла за препаратами. Господи, да пока она принесет, пока вколет, пока укол подействует, меня в живых уже не будет!
Вернулась. Наполняет шприц.
- Ну, давай же, быстрей, шевели ногами, - чуть не вырвалось у меня. Слава богу, сдержалась.

Наконец, медсестра приблизилась ко мне со шприцем наготове. И вколола в попу. Больно-больно. (Это место потом у меня сильно болело. Так что ту медсестру я еще долго вспоминала последними словами).
- А скоро подействует? - жалобно спросила я.
- Минут через пятнадцать.
- Ой, я к этому моменту умру?
- Никто еще не умирал!
Фу, какая грубиянка! Вот за что не любят медперсонал. Ну что ей мешало сказать то же самое поласковее? Обязательно надо испортить настроение. Оно у меня и так опустилось ниже плинтуса. А ведь как все красиво начиналось!..

Не успела я прийти в себя от очередной схватки и болезненного укола, как подоспело новое испытание - электромониторинг. 15 минут сохранять неподвижность, когда тебя так "колбасит", это не просто мука, это ПЫТКА. На меня то и дело сыпались приказы с частицей "не": руку не закидывай, головой не верти, позы не меняй, не дергайся! Я думала, я этого не вынесу.
Никакого воздействия обезболивающего я так и не почувствовала. Но спасение все же пришло - в виде любимого мужа. В одиннадцать часов ноль пять минут он таки добрался до постели рожающей жены. Как только с меня сняли провода, я схватила его за руку. Вот чего мне не хватало все это время!
Он провел около меня всего несколько минут, пережил со мной всего 2-3 схватки. А потом? Потом вдруг мне захотелось тужиться. Мама дорогая! Караул! Спасите - помогите! Неужели уже потуги?

Григорий Анзорович проверил состояние шейки матки.
- Нет, раскрытие неполное, тужиться пока нельзя. Дышите глубоко. Потерпите совсем немного. Минут десять-пятнадцать.
Эти десять-пятнадцать минут я не забуду никогда! Я чувствовала себя потерявшимся ребенком, который не знает дорогу домой. Меня охватила паника: смогу ли вытерпеть, не поврежу ли ребенку - головка-то ведь все ближе к "выходу"! Болевые ощущения мигом отошли на задний план. Самым главным в тот момент было совладать с собой и не допустить непроизвольных потуг. Задача просто на грани возможностей!

А еще я не забуду, как меня подбадривала моя акушерка Тоня, носившаяся по боксу и готовившая все необходимое для второго периода моих родов. И бледного мужа, который не знал, чем мне помочь. Он не нашел ничего лучше, как вслед за Тоней повторять единственно воздействовавшие на меня слова: дыши-дыши. Глубокое дыхание действительно помогало не тужиться. Я концентрировала на нем свое внимание, и позывы к потугам становились менее ощутимыми.

Когда мне объявили, что раскрытие полное и можно перебираться на кровать Рахманова, я не поверила своему счастью. Знакомые манипуляции заняли несколько секунд: ноги привязали, в руки - поручни, и вперед. Григорий Анзорович встал слева, акушерка - справа от меня. Муж у изголовья.
Тужилась я вполсилы. Могла бы, конечно, стараться и посильнее. Но мне, как и в первые роды, было страшно. Страшно, что головка ребенка разорвет меня на части. Вокруг все командовали: тужься, тужься! И я безропотно слушалась - набирала в рот воздух и напрягалась. Но в один прекрасный момент в этом сонме голосов я услышала призыв мужа, по привычке скандировавшего "дыши, дыши", и вместо того, чтобы задержать дыхание на потуге, выдохнула воздух.
- Да что ты делаешь, тужься!!! - зашипели на меня люди в белых халатах.

Я исправилась. А сама не могла удержаться от смеха (надо же, и на это нашлось время!) Муж мой тот еще спец в акушерстве, но он не мог оставаться безучастным и решил тоже внести свою лепту в помощь роженице.
Наш сын появился на свет с третьей потуги. Часы на стене показывали без десяти двенадцать. О-о! Рожала-то я всего час пятьдесят (ну, если не считать периода невнятных схваток). Значит, не зря говорят, что вторые роды - быстрые. Проверено! В моем сознании эти час пятьдесят пролетели просто молниеносно. Да, было больно, и даже очень. Зато недолго.

После рождения малыша я снова, как и в первый раз - испытала облегчение и любопытство. А муж? Мой любимый муж - такой всегда спокойный, выдержанный, невозмутимый - заплакал! Отвернулся к окну и стал вытирать слезы руками. Я растерялась. Ну и ну! На его месте должна быть я! Это я сентиментальна до невозможности. Это у меня глаза всегда на мокром месте. Но мне плакать совсем не хочется. Наоборот, хочется веселиться. Я не знала, что мне делать: то ли утешать мужа, то ли следить, что там творят с нашим ребенком.
Малыша понесли измерять и взвешивать. 52 см / 3 650 гр.
- Уже решили, как назовете? - спросил нас Григорий Анзорович.
- Да. Гришей, - отозвалась я.
- А, тезка?
Доктору Георгадзе, что там говорить, было приятно, что у младенца, которого он принял, будет такое же имя, как и у него.
Мне предстояла малоприятная процедура наложения швов. В этих родах, как и в предыдущих, я опять не почувствовала, в какой конкретно момент меня разрезали, а вот муж не только видел сам процесс, но и слышал, как за несколько секунд до этого затрещала ткань моей многострадальной промежности. Но на этот-то раз у меня не было проводков эпидуральной анестезии, по которым можно было бы пустить анестетик и притупить чувствительность нежного места! Я завопила, что согласна на наложение швов только при условии полного обезболивания. Позвали анестезиолога.

Пациентка хочет полностью обезболиться, - представил меня Григорий Анзорович анестезиологу.
Тот понимающе кивнул. Куда-то ушел, но быстро вернулся. Со шприцем в руках. Он собрался делать общий наркоз. Я немного удивилась (не ожидала, что мне НАСТОЛЬКО пойдут навстречу, думала, ограничатся местным обезболиванием), но мгновенно согласилась.
Из соседнего бокса уже минут двадцать слышались команды медперсонала «тужься!».
- Слава богу, у меня все позади, - подумала я и отрубилась.

Я открыла глаза и тут же зажмурилась. Мне в лицо светила гестаповская лампа. Я снова открыла глаза и увидела перед собой много-много ярких точек. Сфокусировавшись, я поняла, что это потолочные светильники. Они прыгали, плясали и бегали из стороны в сторону. Как их много! Штук тридцать, наверное. В голове мелькнуло: неужели роддом разорился на такое яркое освещение?
Повернув голову, я увидела очертания человека. О, да это же мой муж!
- Дим, меня зашили? - заплетающимся языком спросила я.
- Зашили, зашили.
Было странно, что он все еще рядом. Потому что мне показалось, что в бессознанке я провалялась минимум полдня.
- Сколько времени?
- Час дня.
- О-о-о! Так я всего полчаса спала?
- Да.
- Дим, а меня зашили?
- Ты уже спрашивала. Зашили.
- И как?
- Все нормально.
- А Гриша где?
- Дышит под кислородной маской.
- Так ты сказал, меня зашили?
- Да зашили уже! Лежи спокойно!

У меня было ощущение, что я напилась "в зюзю" и теперь вот мучилась похмельем. Да, общий наркоз - штука коварная. Я никак не могла прийти в себя. Родильное кресло, на котором я лежала, как будто плыло подо мной по волнам и качалось туда-сюда. Потолочные светильники все плясали у меня перед глазами Но теперь я уже могла их сосчитать. Оказалось, их совсем немного.

Когда я немного очухалась, вновь встал вопрос, в какое послеродовое отделение меня везти. Я, помня свой предыдущий позитивный опыт, попросилась на 4-ый этаж - в отделение для женщин после кесарева, где есть детские боксы.
Было видно, что Григорий Анзорович колеблется. Интересно, в чем причина? Он хочет запереть меня в палате с ребенком без права на отдых и ночной сон? А я-то думала, что он заботливый!..
- Признаться, мне не слишком нравится тамошний врач? - задумчиво сказал он.
А-а! Так это другое дело. Значит, все-таки в докторе Георгадзе я не ошиблась. На меня накатила новая волна благодарности к такому замечательному мужчине (ведь хочет, как лучше). А еще я почувствовала, что у меня перехватывает дыхание. Какой же он все-таки - ах!

Стоп!
Это что, я влюбилась, что ли? Ощущения один в один. Тот же восторженный взгляд, то же томление. Томление? Через час после родов и при рядом стоящем муже??? Старушка, ты в своем уме? Да нет, наверное, все-таки это не увлечение. Существует же "стокгольмский синдром", когда заложницы влюбляются в террористов и потом всячески их оправдывают. Может, это что-то похожее? Меня, конечно, никто не мучил, и жизнь мою никто опасности не подвергал, мне просто помогли родить. Но зато как помогли! Может, я подменяю понятия и чувство глубокой признательности воспринимаю как влюбленность? Может, и так. Но мне бы очень хотелось еще раз увидеть доктора Георгадзе. Это доставило бы мне огромную радость.

Честно говоря, я думала, что Григорий Анзорович придет проведать меня в послеродовом отделении. Но он не пришел! Это разбило мне сердце. "Простить" его я так и не смогла.
И все-таки мы снова увиделись (прямо как в кино, "они встретились через много-много лет"). Случайно. Через полтора года на одной вечеринке. Мы танцевали и даже (тссс, мужу моему не говорите) поцеловались в щечку. Доктор Георгадзе меня, конечно же, не узнал (он видел меня всего один раз в своей жизни да и то два часа). А я поняла, что при его виде испытываю все тот же трепет, у меня все так же перехватывает дыхание. Я не сводила с него восторженных глаз, вдыхала запах его туалетной воды и просто таяла. Какой мужчина! Обожаю! Но то, что он так и не зашел ко мне после родов не забуду никогда!

Я до сих пор очень часто вспоминаю доктора Георгадзе. Смотрю на Гришку и вспоминаю. И каждый раз улыбаюсь. Вот такая почти романтическая история. Как знать, может, у нее когда-нибудь будет продолжение?))

Ирина Чеснова,
отрывок из книги "Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки"