Как нужно обращаться с военнопленными. Эвакуация и уведомление. Отдельные категории гражданских лиц

Военнопленными являются комбатанты одной из участвующих в конфликте сторон, попавшие во власть неприятеля во время международного вооруженного конфликта . Причем, согласно Конвенции, военнопленные находятся во власти неприятельского государства, а не отдельных лиц или воинских частей . Поэтому независимо от ответственности конкретных должностных лиц, государство несет полную ответственность за обращение с военнопленными.

Военнопленный на допросе обязан сообщить только свои фамилию, имя и звание, дату рождения и личный номер. Принуждать его давать какие-то иные сведения запрещается. Пытки, репрессалии или другое жестокое обращение с военнопленными рассматриваются как военные преступления.

В возможно более короткий срок военнопленных следует перевезти в безопасное место, условия размещения в котором должны быть не менее благоприятными, чем условия, которыми пользуются войска держащей в плену Державы, расположенные в той же местности. Если же люди попадают в плен при необычных условиях военных действий, при которых невозможна их нормальная эвакуация, они должны быть освобождены, и для обеспечения их безопасности принимаются все возможные меры предосторожности.

Во время плена военнопленные сохраняют свой статус военнослужащих; внешне это проявляется в том, что им разрешено носить свою форменную одежду и знаки отличия, пленные солдаты подчиняются пленным офицерам.

На военнопленных распространяются законы и уставы, действующие в вооруженных силах держащей в плену державы. В соответствии с законом в случае противоправных действий к ним могут быть применены судебные или дисциплинарные меры. При этом статья об общей снисходительности защищает военнопленных от чрезмерно суровой интерпретации законов и постановлений.

Военнопленный, который пытался бежать, но оказался пойманным, подлежит за это деяние только дисциплинарному взысканию. Если военнопленный осуществил удачный побег, например, присоединился к вооруженным силам своей страны, но впоследствии снова попал в плен, он не подвергается никакому наказанию за побег.

Держащая в плену держава должна бесплатно снабжать военнопленных водой и качественной пищей в достаточном количестве, предоставлять им необходимую одежду и медицинскую помощь, обязана принимать все меры гигиены, необходимые для поддержания здоровья военнопленных.

Военнопленным предоставляется полная свобода для выполнения обрядов их религии, при условии соблюдения ими дисциплинарного порядка, предписанного военными властями.

Держащая в плену держава должна поощрять интеллектуальную, просветительскую и спортивную активность военнопленных, а также активность по организации развлечений; она должна принять для этого все необходимые меры путем предоставления в их распоряжение соответствующих помещений и необходимого инвентаря.

Согласно Конвенции, военнопленным должна быть разрешена переписка с родственниками (письма и карточки обычно посылаются через Центральное агентство по розыску МККК). Пленные также имеют право на получение посылок с гуманитарной помощью.

Текст Третьей Женевской конвенции должен быть вывешен в лагере на языке военнопленных в тех местах, где все могут его прочесть.

Военнопленные с хорошим состоянием здоровья могут привлекаться к работам, но не связанным с ведением боевых действий. Использовать пленных на опасных и вредных для здоровья работах можно только в добровольном порядке (специально указано, что удаление мин является опасной работой). Принуждать к работе пленных офицеров запрещается.

Контролировать условия содержания военнопленных и обращение с ними, согласно Конвенции, уполномочены представители Держав-Покровительниц или делегаты МККК, обладающие такими же правами (Держава-Покровительница нейтральное государство, которое с согласия конфликтующих сторон оказывает содействие и осуществляет контроль за соблюдением гуманитарных норм на территории одной из сторон, представляя интересы другой стороны).

Военнопленные должны быть освобождены и репатриированы на родину сразу же после прекращения боевых действий . При этом поощряется обмен военнопленными еще в ходе вооруженного конфликта. Что касается тяжелораненых и тяжелобольных военнопленных, они должны быть репатриированы, как только это позволит их физическое состояние.

Нормы Женевской конвенции об обращении с военнопленными впоследствии были несколько уточнены и дополнены в Первом Дополнительном протоколе 1977.

Знакомство с этими нормами зачастую вызывает у студентов саркастическую усмешку: что это, мол, за плен такой интересный не плен, а санаторно-курортное лечение; и где это в условиях реальной войны пленные содержатся в таких тепличных условиях!? Нужно помнить, что содержание в плену ни в коей мере не является формой наказания ! Ведь еще Руссо сформулировал принцип, по которому солдаты противника, прекратившие принимать участие в войне, являются уже не врагами, а людьми, заслуживающими гуманного обращения ! И цивилизованные государства в ходе боевых действий, как правило, стараются соблюдать положения гуманитарного права. Другое дело, что войны все больше смещаются в страны третьего мира, где представители враждующих группировок зачастую оказываются незнакомы с нормами МГП и идеями Руссо.

Резюме.

В третьей Женевской конвенции 1949 г. подробно прописаны права и обязанности как военнопленных, так и держащей в плену державы. Но суть Конвенции можно выразить одной фразой: С военнопленными следует всегда обращаться гуманно.

Условия размещения военнопленных должны быть не менее благоприятными, чем условия, которыми пользуются войска держащей в плену державы, расположенные в той же местности. На военнопленных распространяются законы и уставы, действующие в вооруженных силах держащей в плену державы. Эта держащая должна бесплатно снабжать военнопленных водой и качественной пищей в достаточном количестве, предоставлять им необходимую одежду и медицинскую помощь, обязана принимать все меры гигиены, необходимые для поддержания здоровья военнопленных. Согласно Конвенции, военнопленным должна быть разрешена переписка с родственниками (письма и карточки обычно посылаются через Центральное агентство по розыску МККК). Пленные также имеют право на получение посылок с гуманитарной помощью.

В эпоху империализма бедствия войны не раз обрушивались на человечество494. Народы поэтому давно ищут рациональные средства борьбы с преступными методами ведения войны, которые становятся все более разрушительными. Неоднократно в интересах гуманизации войны провозглашались декларации и заключались конвенции. Варварские методы ведения войны, применявшиеся и применяемые империалистами, находятся в вопиющем противоречии с установленной международными конвенциями системой норм, регулирующих ведение войны: обращение с военнопленными, мирным населением и др. В заключение этих конвенций значительная роль, а часто и инициатива принадлежали России. В 1864 г. в Женеве на конференции 16 стран было заключено соглашение об улучшении участи больных и раненых в действующих армиях, переработанное и дополненное значкгельно позднее, в 1906 и 1929 гг. 11 декабря 1868 г. в Петербурге по инициативе России была собрана Военная международная комиссия по вопросу о запрете употребления взрывчатых и зажигательных пуль. В декларации этой комиссии было указано, что договаривающиеся стороны, «приняв во внимание, что успехи цивилизации должны иметь последствием уменьшение, по возможности, бедствий войны... что употребление такого оружия, которое, по нанесении противнику раны, без пользы увеличивает страдания людей, выведенных из строя, или делает смерть их неизбежною, должно признавать не соответствующим упомянутой цели», обязуются «в случае войны между собой отказаться взаимно от употребления как сухопутными, так и морскими войсками снарядов, которые при весе менее 400 г имеют свойство взрывчатости или снаряжены ударным или горючим составом»495. Эта декларация не содержала санкций за нарушения принятых сторонами правил употребления взрывчатых веществ. Через шесть лет после Петербургской конференции, в 1874 г., и снова по инициативе России, была созвана Брюссельская конференция для общей разработки законов и обычаев войны. Однако Брюссельская конференция ввиду обнаружившихся разногласий разработала лишь проект декларации о законах и обычаях ведения войны496. 18 мая 1899 г. в Гааге, также по инициативе России, собралась конференция 26 государств (не присутствовали государства Центральной и Южной Америки). Официальной задачей конференции было сокращение вооружений и обеспечение мира, но эта задача осталась неразрешенной. В результате работы конференции 29 июня 1899 г. в Гааге были подписаны две декларации о нормах, регулирующих ведение войны. В первой декларации было указано: «Договаривающиеся державы обязуются не употреблять снаряды, имеющие единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы». Во второй декларации договаривающиеся стороны обязались «не употреблять пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле, к каковым относятся оболоченные пули, коих твердая оболочка не покрывает своего сер дечника или имеет надрезы». Во всех этих декларациях вопрос о санкциях за нарушение принятых на себя государствами обязательств также не был разрешен. Первый шаг на пути к установлению уголовной ответственности за нарушение законов и обычаев войны был сделан 6 июля 1906 г. Женевской конвенцией об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Женевская конвенция 1906 г., подписанная представителями 39 государств, провозгласила ряд положений, имеющих целью «уменьшить, насколько это от них (договаривающихся сторон.- А. Т.) зависит, страдания, неразлучные с войной». Конвенция установила: «Военнослужащие и другие, официально состоящие при армиях лица, в случае их поранения или болезни, должны пользоваться без различия национальности покровительством и уходом со стороны воюющего, во власти коего они окажутся» (ст. I). «После каждого боя сторона, занимающая поле сражения, должна принять меры к разысканию раненых и к ограждению, как их, так и мертвых, от ограбления и дурного обращения» (ст. III). Другие постановления (о санитарных учреждениях, о материальной части эвакуационного транспорта и др.) обязывают договаривающиеся стороны гуманно обращаться с больными и ранеными воинами. Но Конвенция 1906 г. не только подробно регламентирует режим обращения с оказавшимися в плену больными и ранеными воинами. Конвенция - ив этом ее значение как одного из этапов в развитии уголовно-правовой защиты законов и обычаев войны - содержит постановления о соблюдении принятых правил. Так, ст. XXV Женевской конвенции устанавливает: «Главнокомандующие армиями воюющих сторон имеют наблюдение... за исполнением предыдущих статей," а также разрешают не предусмотренные Конвенцией случаи». Кроме того, «правительства, подписавшие Конвенцию, примут необходимые меры для ознакомления своих войск... с постановлениями настоящей Конвенции...» (ст. XXVI). Наконец, - и здесь конвенция непосредственно переходит к вопросам о санкциях за нарушение установленных ею правил обращения с больными и ранеными воинами - ст. XXVIH устанавливает: «Правительства, подписавшие Конвенцию, обязуются равным образом принять или предложить на утверждение своих законодательных учреждений, в случае недостаточности их военноуголовных законов, необходимые меры для преследования во время войны отдельных случаев грабежа и дурного обращения с ранеными и больными армией, а равным образом и к наказанию, как за присвоение военных знаков, злоупотребления флагом и повязкой Красного Креста военными или частными лицами, не состоящими под покровительством настоящей Конвенции»497. Таким образом, Женевская конвенция, заключенная 6 июля 1906 г., впервые поставила в международном акте вопрос об уголовной ответственности за нарушения установленных международным соглашением правил ведения войны. Гаагская конвенция 1907 г. о законах и обычаях сухопутной войны в особом, приложенном к ней Положении устанавливает правила ведения сухопутной войны. В разделе конвенции, посвященном военнопленным, провозглашено: «Военнопленные находятся во власти неприятельского Правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен» (ст. IV). Специальный раздел посвящен регламентации военных действий. Положение прямо устанавливает: «Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю» (ст. XXII). Далее, в ст. XXIII, дан перечень запретных средств ведения войны. Положение, помимо ограничений, установленных особыми соглашениями, воспрещает: употреблять яд или отравленное оружие, убивать или ранить сдавшегося неприятеля, объявлять, что никому не будет дано пощады. «Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищенные города, селения, жилища или строения» (ст. XXV). Ряд постановлений регламентирует отношение оккупационных властей к населению, его правам и интересам. «Воюющему воспрещается принуждать население занятой области давать сведения об армии другого воюющего или о его средствах обороны» (ст. XXIV). «Грабеж, безусловно, воспрещается» (ст. XLVIII). Кроме того, Гаагские конвенции 1907 г. в общей форме провозгласили значение обычаев в деле регулирования войны. «Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов, Высокие Договаривающиеся Стороны считают уместным засвидетельствовать, что в случаях, не предусмотренных принятыми ими постановлениями, население и воюющие остаются под охраною и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечества и требований общественного сознания». Проблема санкций за нарушение требований конвенций оказалась значительно менее разработанной. Авторы конвенций предпочли разработать всевозможные оговорки («всеобщность» обязательств, «если военные обстоятельства позволят» и т. п.), открывающие широкий простор для нарушения конвенций. Империалистические державы на деле были более заняты охраной частной собственности от военных разрушений и грабежей и борьбой с опасностью партизанского движения, чем заботой о гуманизации войны. Действительно, лишь в ст. LVI, предусматривающей посягательства на собственность общественных учреждений, указано: «Всякий преднамеренный захват, истребление или повреждение подобных учреждений, исторических памятников, произведений художественных и научных воспрещаются и должны подлежать преследованию». Положение не указывает, по каким законам и в каком порядке должны караться посягательства на общественную собственность, научные и художественные ценности. Однако принцип уголовной ответственности за нарушения требований конвенций нашел в этой статье совершенно отчетливое признание. Бесспорным недостатком конвенции является упоминание об уголовной ответственности за нарушение правил и законов ведения воины лишь в одной статье. Но нельзя сомневаться в том, что это упоминание распространяется на все случаи нарушения законов войны, установленных Положением Гаагской конвенции 1907 г. Так, совершенно очевидно, что, провозгласив в категорической форме, что «грабеж, безусловно, воспрещается», Положение предполагает уголовную ответственность за совершение грабежей. Нельзя вместе с тем не отметить, что подобные указания об уголовной ответственно сти лишены надлежащей полноты и ясности, а поэтому мало способствовали осуществлению правосудия и наказанию наруШителе^ законов и обычаев войны. Гаагские конвенции 1907 г. были ратифицированы многими государствами, в том числе Германией и Японией. В течение весьма длительного периода никакие санкции за нарушение законов и обычаев ведения войны международноправовыми актами не были предусмотрены; однако при заключении мирных договоров стороны не раз декларировали взаимную амнистию допущенных каждой стороной нарушений. Это недопустимое взаимное всепрощение только препятствовало надлежащей борьбе с военными преступлениями, однако самый факт подобных амнистий предполагал признание некоторых мето- w 140 дов ведения воины преступными Оговорки о взаимной амнистии издавна включаются в мирные договоры498. Некоторый шаг к установлению уголовной ответственности за нарушение «гуманных законов войны» сделала Вашингтонская конференция по ограничению вооружений и тихоокеанским и дальневосточным вопросам 1921-1922 гг. Согласно ст. Ш постановлений, принятых на этой конференции, «подписывающиеся державы, желая обеспечить выполнение гуманных законов, провозглашенных ими в качестве действующего права в отношении нападения на торговые суда, а равно их захвата и уничтожения, заявляют далее, что любое лицо, находящееся на службе у любой державы, которое нарушило бы одно из этих правил, притом независимо от того, находится ли оно в подчинении у правительственного должностного лица или нет, будет рассматриваться как нарушитель законов войны и будет подлежать суду... гражданских или военных властей каждой из держав, в пределах досягаемости коей оно могло бы оказаться». 17 июня 1925 г. был подписан Женевский протокол. Женевский протокол подтвердил запрещение применения на войне «удушливых, ядовитых или подобных им газов, а также всяких аналогичных жидкостей, веществ или препаратов» и распространил это запрещение на «бактериологические военные средства». Таким образом, уже в 1925 г. запрет применения бактериологического оружия был решительно установлен международно-правовым актом. 27 июля 1929 г. в Женеве была заключена новая конвенция, подтвердившая и развившая положения Женевской конвенции 1906 г.142 При этом она не только декларировала обязательное соблюдение установленных правил ведения войны. С четкостью, не свойственной ранее заключенным конвенциям, она предусматривала уголовную ответственность за нарушение установленных ею правил. «Правительства Высоких Договаривающихся Сторон, - указывает ст. 29, - равным образом примут или предложат на утверждение своих законодательных учреждений в случае недостаточности их уголовных законов необходимые меры для преследования во время войны всякого действия, противоречащего постановлениям настоящей конвенции». Здесь, следовательно, конвенцией непосредственно оговорена уголовная ответственность за нарушение правил обращения с ранеными и больными воинами. Вместе с тем конвенция предусмотрела обязанность правительств, в случае недостаточности их уголовные законов, издавать специальные акты для борьбы с нарушениями конвенции. Однако вопреки конвенциям и декларациям войны велись и ведутся империалистическими державами с нарушениями правил и законов ведения войны. В 1901-1902 гг. в войне против Филиппинской Республики тягчайшие нарушения законов войны были совершены американцами. В американских газетах того времени был опубликован приказ генерала Смита превратить Сомор в пустыню. Генерал Смит заявил подчиненным: «Мне не нужно пленных. Я хочу, чтобы вы убивали и жгли, и чем больше вы убьете, тем более вы мне угодите»499. С исключительной жестокостью действовали английские империалисты в англо-бурской войне500. В первой мировой войне нарушения законов и обычаев ведения войны систематически совершались немцами. В 1914-1918 гг. немцами практиковался увод мирных жителей в Германию; уже тогда они брали заложников. В отчетах бельгийской следственной комиссии особо подчеркивается преднамеренность и систематичность немецких злодеяний: «Что глубоко поражает в этих злодеяниях, это тот факт, что они не являются актами изолированными. Жестокости повторялись, оставляя кровавый след по всем провинциям. Они представляют собой преднамеренное осуществление системы, одинаково противной голосу совести и формальным положениям международного права». После разгрома Германии в первой мировой войне была организована специальная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны вооруженными силами Германии. Огромный фактический материал был представлен Англией, Францией, Бельгией, Сербией и другими воевавшими против Германии государствами. Комиссия составила доклад, в котором было указано: «Вопреки точным нормам, бесспорным обычаям и явным требованиям гуманности, Германия и ее союзники систематически творили злодеяния...» «Ни пленные, ни раненые, ни женщины, ни дети, - указывал далее доклад комиссии, - не щадились этой группой воюющих государств, которые решительно старались посеять ужас, чтобы сломить сопротивление». «Факты установлены. Они многочисленны, не случайны, подтверждены в таких условиях, что бесспорно взывают к суду. Комиссия, пораженная их многочисленностью и серьезностью, полагает, что следовало бы назначить особую комиссию с целью собрать и классифицировать все сведения, чтобы составить полный список обвинения по категориям». Версальский договор, так же как Сен-Жерменский и Нейский, на словах не прошел мимо применявшихся Германией разбойничьих методов ведения войны. Статьи 227-231 этого договора специально предусматривали ответственность лиц, повинных в нарушениях законов и обычаев войны. «Специальный суд будет образован, чтобы судить обвиняемого, обеспечив ему существенные гарантии права защиты. Он будет состоять из пяти судей, назначенных каждой из пяти следующих держав, а именно: Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Франции, Италии и Японии. Суд будет судить по мотивам, внушенным высшими принципами международной политики, и в заботе об обеспечении уважения к торжественным обязанностям и международным обязательствам, а также к международной морали. Ему будет надлежать определить наказание, которое (по его суждению)... должно быть применено» (ст. 227). Нейский мирный договор в разделе VI устанавливает, как и Версальский договор, санкции за нарушение законов войны. Таким образом, постановления Версальского, Сен-Жерменского и Нейского договоров предусматривали уголовную ответственность за совершение действий, «противных законам и обычаям войны». В этих договорах впервые появились конкретные правовые нормы, устанавливающие уголовную ответственность за военные преступления. Но все это были лишь декларации. На деле постановления сеяли в народах, потрясенных злодеяниями империалистов, иллюзии, будто преступники войны понесут заслуженную кару. Вина за безнаказанность агрессоров и преступников первой мировой войны, прежде всего, ложится на англо-американские империалистические круги. Последствия же этой безнаказанности легли тягчайшим бременем на все народы, понесшие огромные жертвы в результате кровавой агрессии гитлеровской Германии в войне 1939- 1945 гг. Злодеяния фашистских орд во второй мировой войне приняли чудовищные размеры. Десятки миллионов людей пали жертвой фа шистских преступлений против человечества. Тысячи городов и селений были полностью разрушены. Верно и четко охарактеризовал гитлеровскую войну М. И. Калинин: «Немецкие фашисты именуют войну тотальной, а по существу это простой разбой фашистских бандитов на европейском большаке»145. Поданное членом Международного Военного Трибунала в Нюрнберге от СССР «особое мнение» приводит ряд документов, характеризующих этот «разбой фашистских бандитов на европейском большаке». Высшее командование германскими вооруженными силами (ОКБ), подготовляя нападение на СССР, заранее отменило действие военных судов, предоставив право расправы с мирным населением отдельным офицерам и солдатам. «Преступления враждебных гражданских лиц, - предписывало главное немецкое командование, - изымаются из подсудности военных и военно-полевых судов», «заподозренные элементы должны быть немедленно доставлены к офицеру. Последний решает, должны ли они быть расстреляны...» Там же предусматривались «самые крайние меры», в частности «массовые насильственные меры, если обстоятельства не позволяют быстро установить конкретных винов- 146 ников» Германское командование заранее гарантировало безнаказанность военным преступникам из числа военнослужащих германской армии. В этом же распоряжении говорилось: «Возбуждение преследования за действия, совершенные военнослужащими и обслуживающим персоналом по отношению к враждебным гражданским лицам, не является обязательным даже в тех случаях, когда эти действия одновременно составляют воинское преступление или проступок...»501 В ходе войны верховное германское командование последовательно проводило усиленный террор в отношении военнопленных и мирного населения оккупированных стран. 23 июля 1941 г. ОКБ, обращаясь к командующим армейскими группировками, прямо ориентировало их на то, что не в истребовании дополнительных охранных частей, но в применении соответствующих драконовских мер командующие должны находить средства для содержания в порядке своих районов безопасности» (документ 459-ПС). В директиве ОКБ от 16 декабря 1941 г. говорилось: «Войска... имеют право и обязаны применять любые средства без ограничения, также против женщин и детей, если это только способствует успеху...» (документ СССР-16)502. К числу наиболее жестоких директив ОКБ об обращении с военнопленными нужно отнести приказ под названием «Кугель» («Пуля»). Основанием для применения смертной казни к военнопленным служили проступки, которые согласно международным конвенциям вообще не могли влечь за собой применения наказания (например, побег из лагеря). Приговор Международного Военного Трибунала в Нюрнберге в полной мере подтвердил исключительные по масштабу и жестокости злодеяния, совершенные гитлеровцами. «Доказательства относительно военных преступлений, - указывал приговор, - были колоссальными по объему и очень подробными. Невозможно в рамках данного приговора соответствующим образом вновь рассмотреть их или перечислить массу документальных и устных доказательств, которые были представлены на Суде». «Города, населенные пункты и деревни бесцельно уничтожались, что не оправдывалось никакой военной необходимостью»503. Советский Союз, последовательно и твердо борясь за мир, является действенным сторонником всех соглашений и мероприятий, направленных к гуманизации войны. В 1918 г. Советское государство подтвердило Женевскую конвенцию 1906 г. о больных и раненых и Гаагскую конвенцию 1907 г. о применении к морской войне начал Женевской конвенции. СССР явился участником Женевского протокола 1925 г. о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств. 2 декабря 1927 г. Советский Со- юз присоединился к Женевскому протоколу 1925 г. о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств. В 1931 г. Советский Союз присоединился к Женевской конвенции 1929 г. 7 марта 1955 г. Министерство иностранных дел СССР направило посольству Нидерландов ноту, в которой сообщило: «Правительство Союза Советских Социалистических Республик признает ратифицированные Россией Гаагские конвенции и декларации 1899 и 1907 гг., разумеется, в той мере, в какой эти конвенции и декларации не противоречат Уставу ООН и если они не были изменены или заменены последующими международными соглашениями, участником которых является СССР, такими, как Женевский протокол 1925 г. о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств и Женевские конвенции 1949 г. о защите жертв войны»150. Весьма показательно, что еще до присоединения к Женевской конвенции 1929 г. Советский Союз в ряде норм предусмотрел уголовную ответственность за нарушение законов и обычаев войны. Так, ст. 19328 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. с изменениями от 9 января 1928 г. карает лишением свободы на срок не ниже трех лет, а при отягчающих обстоятельствах высшей мерой наказания, расстрелом, «разбой, грабеж, противозаконное уничтожение имущества и насилие, а равно противозаконное отобрание имущества под предлогом военной необходимости, совершаемые по отношению к населению в районе военных действий...» Лишением свободы на срок до трех лет ст. 19329 карает «дурное обращение с пленными, имевшее место неоднократно или сопряженное с особой жестокостью или направленное против вольных и раненых, а равно небрежное исполнение обязанностей в отношении указанных больных и раненых лицами, на которых возложены их лечение и попечение о них...» Специальные нормы (ст. 19330, 19331) предусматривают санкции за действия, нарушающие Конвенцию о знаках санитарной службы: ношение в районе военных действий знаков Красного Креста и Красного Полумесяца лицами, не имеющими на то право, а равно злоупотребление в военное время флагами или знаками Красного Креста и Красного Полумесяца или окраской, присвоенной транспортным средствам санитарной эвакуации504. Глубоким гуманизмом были проникнуты ультиматумы советского командования, направленные германским войскам, окруженным под Сталинградом, в районе Корсунь-Шевченковского, в районе Будапешта и в других местах. Проводимая ныне Советским Союзом в ООН борьба за решительное и полное запрещение оружия массового уничтожения, в первую очередь атомных и водородных бомб, является последовательным развитием политики, направленной к гуманизации войны. Еще в 1932 г., на конференции по разоружению, Советский Союз внес предложение о полном уничтожении наиболее разрушительных средств войны. Как тогда, так и ныне инициатива Советского Союза наталкивается на упорное сопротивление империалистических государств.