Почему возвращают приемных детей. Реальная история: я вернула ребенка в детский дом 

Редко бываю здесь, коротко наша история.
Дочка дома с 1,5. Сейчас почти 4 года. Есть еще кровный сын, младший.
Дети просто небо и земля. Сын солнышко ласковое, спокойный очень, мы в нем души не чаем, все родные тоже.
Дочка постоянно выпрашивает внимание, я понимаю что её 1,5 гда никто не любил (хотя она жила в семье, а не в ДР), вот она и пытается компенсировать, но терпение мое уже на исходе.
Мысли что прием дочки в семью самая моя (так как я инициатор) ошибка в жизни и что я хочу её вернуть стараюсь не пускать себе в голову и сердце, потому что ни к чему они не приведут. Мы не можем её вернуть. Со своей совестью я бы договорилась, но общество осудит (мама в первую очередь, хотя родители не были за, когда мы её брали).
Очень старалась относится к ней по-хорошему, свести все наказания и запреты к минимуму. При этом стараюсь не кричать, говорить спокойно. И обнимать и целовать (ей это нужно, я вижу). Делаю это через силу. Но стараюсь. Если делает что-то хорошее (просто спокойно играет даже), то похвалю. Но не работает это.
Она все равно орет. Никакого уважения ко взрослым. К нам еще есть какое-то снисхождение, а вот бабушки так вообще не в счет. Что ей не скажешь - дергается, перечит, если и послушается, то будет вопить и ныть. Я очень устала от такой обстановки дома. сын растет и все это видит. Муж приходит с работы и попадает в ад. Я становлюсь кем-то другим, не собой. Дома постоянный напряг. Если бы не сына солнышко наше, я бы уже свихнулась наверно, так хоть он радует, уткнусь ему в пузо и есть зачем жить.
Очень боюсь что у мужа накопится и он однажды просто не вернется. Или найдет себе споконую адекватную "компанию". Где после работы можно отдохнуть, а не гасить истерики.
Из-за нашего решения взять её в семью, теперь рушится жизнь моя, мужа и нашего сына. А мы еще хотим детей.
Садик выручал, но из-за него часто болеет сын. Теперь дочку не водим, чтобы он хоть передохнул, да прививки поставить надо.
Вчера опять выбесила меня. Отдубасила её по заду. Теперь шелковая. Но я так не хочу! Я хочу чтобы меня слушались потому что я мама, а не потому что я сильнее.
Мое тайное и ужаснаое желание - это чтобы её не стало. никто бы не расстроился.
Планировали её усыновлять, чтобы была наша фамилия. Но нет никакого желания. Как будто оставляем себе запасной выход, но как можно вернуть ребенка после 2,5 лет дома? Многие из нашего окружения и не знают что она не наша.
Не знаю что делать.
Пока пришла к выводу сходить к психологу. Не очень верю в его помощь, но что еще делать не знаю.
Из-за её истеричного поведения сын не может даже в детской играть. Он там только если с ним я или папа. Или если мы дверь закроем. Так она начинает жадничать или просто мешать ему играть (он домики из кубиков строит а она ему на голову игрушки ложит). Сыну достаточно нескольких игрушек и он может сам себя занять, хотя младше её в 2 раза. Она же всегда орет что ей мало.
С едой тоже проблемы. Сын ест все. И творог и каши и супы. Она же нос воротит. Творог - это истерика 100%. Знает что мне нужно чтобы она поела, вот и старается внимание и так привлечь. Сейчас стараюсь не обращать на это внимание вообще. Не нравится - не ешь. Но доешь в след. раз.
На сына не уходит никаких сил, только заряжаюсь от него. Она же тянет и тянет из нас энергетику... Не знаю зачем здесь пишу. Ну может кто найдет слова поддержки и утешения. А еще лучше реальные советы. Как мне вести себя чтобы она спокойная была. Готова смириться и с жадностью и с начинающимся враньем. И с привередничанием с едой. Но с дерганьем на каждое слово, нытьем и ором - не могу. При этом она же на столько в роль вживается что сама себя до истерики доводит, вся потом дрожит и всхлипывает.
Может надо что медикаментозное?
У невропатолога были в поликлиники в 1,5 года, когда взяли, потом при устройстве в сад в 2,5. Врач говорит что все норм,а истерики и у кровных детей бываюти у взрослых. А как с этим жить-то? Я уже на грани. Даже обдумываю чтобы действительно вернуть.

Еще недавно мне казалось это чем-то невероятным: помню, как горячо возмущалась, слушая историю мальчика, которого «посылкой» заграничная мать выслала в Россию в детдом. Осуждала, когда приходила в опеку - и видела горы папок возврата детей в госучреждение. Но больше всего убивало, что их возвращали не через год или два года, а спустя 10-13 лет… Да ведь к домашнему питомцу привыкаешь, а тут человек. Помню, даже хотела написать разгромный материал на эту тему: что за люди отдают малышей обратно. И вот пишу. Пишу о том, как сама вернула дочь в детский дом.

Задохнуться от счастья

11 лет у нас мужем не было детей: больницы, врачи, бабки - к кому я только не ходила, на какие целебные воды не ездила, кому не молилась. Не давал Бог детей. Подруга, детский реабилитолог, отговаривала от ЭКО, говорила, что не хотела бы еще и с нашим «пробирочным» возиться. Здоровых их рождается не очень много. И мы решились взять девочку - маленького светлого ангела Анечку из дома ребенка. Деточке было год и восемь. Тихая, спокойная: куда поставишь, там и стоит, что дашь, то и ест. Этот нежный цветочек все время жался к моей ноге или папиной. Пошла Аня только в два годика. За спиной - отсутствие папы в свидетельстве о рождении. Биологическая мать болела туберкулезом и умерла в родах. С каждым днем Аня оттаивала и уже почти не вздрагивала, когда окликали или пытались погладить по голове. Мы с мужем были на седьмом небе от счастья. Только родственники не принимали эту историю, практически перестали ходить в гости. Единственный, кто с нами остался, это моя мама - она у нас лежачая (перелом шейки бедра), и уйти просто не могла. Ее Аня любила, как нам казалось, больше всех. Почти всегда сидела на маминой кровати и что-то бормотала, а потом и заговорила. «Баба» - было ее первое слово. Время летело быстро, дочка ожила - оказалось, что характер у нее еще тот. «Нет, не хочу, не надену»… В школу идти она, конечно, тоже не хотела. Но в первый класс, куда деваться, пошла. Отвели ее, красивую, с бантами и цветами, а на линейке для первоклашек в актовом зале мне стало душно. Видимо, от радости и счастья я потеряла сознание.

Взять сироту - что храм построить

Эту поговорку я слышала много раз, а еще эти постоянные рассказы: вот возьмешь ребеночка - и родной появится или еще какое счастье случится. Так и вышло - в обморок я упала, потому что была на пятой неделе беременности. Ничего не замечала, потому что перестала верить. Дочке о пополнении мы сказали только тогда, когда появился живот. «Там твой брат или сестренка, ты рада?» То, что Аня убежит в детскую со слезами и криками «Я вас ненавижу, решили меня на другую поменять, теперь все ей будет», ввело нас в ступор. Мы не скрывали, что она приемная и неусыновленная - так больше выплат, а у нее были серьезные проблемы с глазками (пару операций сделали еще до школы). Но такой реакции мы не ждали, тем более что дочь сама периодически просила братика или сестренку. На пару дней ее точно подменили, но потом как-то все рассосалось, она снова стала милой девочкой. Правда, дома начались некоторые странности, конечно, с ней мы их не связывали - она же еще дитя, ей только восемь лет. Разве специально она могла вылить на новорожденного Владюшу чай, слава богу, не кипяток? А засунуть бабушке в бутерброд иголку, опрокинуть коляску, укачивая брата… Но однажды она вернулась в слезах, кричала, взахлеб рыдала, что коляска с Владом осталась в лифте, она отдернула руку - и брат уехал в неизвестном направлении, не то вверх, не то вниз. Это хорошо, что у нас в доме почти все друг друга знают, а консьерж отличный. Конечно же, мы «выловили» кроху, но муж был в ярости и решение вынес однозначное: во-первых, Аня слишком мала для таких обязанностей, во-вторых, дочь надо показать детскому психологу. В результате мы ходили не только к детскому, но и к семейному психологу - органы опеки помогли. И все вроде стало вставать на свои места: Владюша рос озорным, ему нравилось беситься с сестрой. Дочка тоже, казалось, приняла брата - и тут (спустя три года) я снова забеременела. Решили сказать детям сразу, чтобы оба привыкли к этой мысли.

Словно подменили

Аня узнала о моей беременности (к тому моменту ей было 11 лет), хлопнула входной дверью и ушла. Я выбежала на улицу, но не нашла ее… Вернулась дочь в два часа ночи. Ничего не сказав, прошла в свою комнату, от нее пахло спиртным и сигаретами… И началось: она хамила, несколько раз словно случайно ударила меня с размаху дверью по животу, а потом украла у бабушки пенсию. Ее принесли, и бабуля, положив деньги под подушку, задремала… А проснувшись, их там не нашла. И нам рассказала, но велела Аню не ругать. Она же девушка, хочет купить что-то красивое. Владу от Ани почему-то не доставалось, а он ей прямо в рот смотрел, если она разрешала поиграть в свой айпад или посмотреть мультик в ее комнате… Это был праздник. А вот бабулю Аня, которая так ее защищала, явно стала изводить: то чай холодный принесет, то сделает вид, что не слышит, как та ее зовет (к тому моменту бабушка уже совсем не ходила). Из моей шкатулки, точнее семейной, стали пропадать достаточно дорогие вещи. Как-то я возвращалась с работы, а у подъезда стояла «Скорая помощь», суетились врачи. Оказывается, приехали к нам. Бабушка выпила не те лекарства, да еще дозу превысила, и у нее прихватило сердце. «Скорую», кстати, вызвал сын, а Аня напоила бабулю таблетками и ушла с девочками загорать. Честно признаюсь: присутствие Ани в доме стало тяготить и раздражать, прижать ее, обнять рука не поднималась. Она брала мою косметику, вещи и почему-то стала на нас смотреть странно, исподлобья. Как звереныш. В то же время, когда незнакомый человек, кто-то из старых друзей, узнавал, что мы взяли из детского дома ребенка, говорил, что мы святые, что так они не могли бы, что… А я слушала их, мне было стыдно, меня распирали противоречивые чувства: с одной стороны - взяли, да. С другой…. Получилось ли что-то у нас, справились ли мы. Я больше не осуждала мам из тех папок возврата.

Дитя тьмы

На уроках в школе приемных родителей нас учили, что ни в коем случае нельзя поднимать руку на приемных детей. Это своего рода табу. Да и бить - понятие относительное: вот давала Владу я изредка подзатыльники за то, что он мучал собаку - по его мнению, играл. Аня со злости могла ее отшвырнуть ногой в другой конец комнаты, но я ни разу не видела, это рассказывали родные. А вот однажды, стоя у окна, увидела, как дочь орет и бьет поводком нашего Кубика. Спросила дома, что это такое было? Она ответила, что мне показалось - этаж-то восьмой, что я могла оттуда увидеть. Учителя стали жаловаться: вроде умная, а учиться не хочет, может нагрубить, уйти из школы… А я тем временем становилась как дирижабль: мы ждали двойню. К моему горю, мальчик умер еще в родах, докторам не удалось вдохнуть в него жизнь. Девочка Софья родилась абсолютно здоровой. Я не знала, каким богам молиться, но даже боль от потери крохи прошла, притупилась, когда Аня начала навещать сестру каждый день. Было видно, что она чувствует себя виноватой за свое поведение, свои слова. Выписали нас быстро, детка была спокойной, почти все время спала - попробуй разбуди принцессу к обеду. Аня сама, без просьб, стала Соне второй мамой. Ходила гулять с коляской и книжкой в парк. Только ей удавалось уложить на ночь Соню после купания… Аня показывала Владу, как пеленать, менять подгузники. В такой благодати прошло тихо и спокойно два-три месяца.

Накануне мы сдавали кровь, и я немного разнервничалась: врачам что-то не понравилось в крови Сони. Все уснули, не спалось только мне, и я решила выкурить на лоджии сигаретку. То, что я увидела, было похоже на кадр из фильма ужасов, и то, что я потеряла дыхание и речь, спасло младшей дочке жизнь. Окна лоджии были распахнуты, а Аня на вытянутых руках над землей держала кроху и что-то бормотала. Одним прыжком я обхватила и повалила обеих на пол. Аня не издала ни звука, только сидела и дрожала, через минуту тихо и с обидой в голосе заревела Соня. Муж понял все, не глядя и ничего не спрашивая, вызвал «Скорую» и, как я его не отговаривала, полицию. Спустя какое-то время, пока мы мотались между врачами, ездили к стражам законам, выяснилось следующее: наша младшая Сонечка вовсе не была «сурком». Анечка ловко разводила Соне молочные смеси, компоты, переливая в бутылочку и сдабривая приличной дозой феназепама из ампул. Днем меньше, вечером больше, чтобы все выспались - и мама, по словам Ани, в первую очередь, и вся семья. Она такое в кино видела… А вот тот случай на балконе, как выяснилось, был не первым. Аня не знала, как по-тихому избавиться от Сони так, чтобы ее не ругали, и продолжала вынашивать план. Она оставляла ее у магазина, на лавочке у вокзала, пыталась продать цыганам… и еще много чего, что нам с мужем лучше не знать, иначе бы муж просто задушил девочку своими руками. Без меня сходил в органы опеки, там подняли все документы по родителям и родне Анны: и ее отец, и дядя страдали шизофренией. Кстати, именно родная бабушка Ани (она живет в доме сумасшедших, чем болеет, нам не сказали) посоветовала подросшей девочке избавиться от конкурентов на родительскую любовь.

Земля круглая

Несмотря на мои мольбы, органы опеки вернули Аню, но уже не в дом малютки, а в детский дом, откуда она сбежала уже через две недели. К нам. Но муж был непреклонен: Аня представляет опасность для жизни наших родных детей и должна покинуть дом. Через 40 минут приехали из опеки, чтобы отвезти Аню в детский дом. Их вызвал мой муж. Он по-своему любил Аню и не хотел, чтобы она бродяжничала. Через полгода Аня снова сбежала из детского дома. Вероятности, что ее кто-то еще усыновит, было мало: таких взрослых детей почти не брали. Тем более если это было повторное опекунство. Я сразу догадалась, куда девочка поехала, и собралась в деревню, куда Аня угрожала нам уехать жить, когда мы ссорились. У нее там жила какая-то подружка. И оказалась права. На глаза девочки я не показывалась, просто посылала на ее адрес разные посылочки с тем, что мне казалось нужным: едой, одеждой, деньгами. Когда я увидела у дочери округлившийся живот, то отправила крестильный наряд и образ с крестом, витамины для будущих мам… И дала себе слово, что больше не поеду сюда рвать сердце. Да и обстоятельства так сложились, что муж уехал работать за границу на несколько месяцев, а мы с ним.

P. S. Где-то полтора года назад мне пришла открытка из села Тверской области. Просили приехать и забрать внучку. Муж с Владом сели в машину, и пока я пыталась хоть что-то понять, рванули в Тверь. Бабулька из соседнего со сгоревшим домом выдала им дитя с огромными глазищами. В сгоревшем доме жили две подруги с детьми - чье это чадо, она не знает, но похожа на Аню, вторую девушку. А нашла она младенца недалеко от развалин, где та, придя в себя, заходилась плачем (наверное, мать выкинула из окна, чтобы та не сгорела). В вещах погорельцев бабулька нашла сундук, а нем - дневник одной из девушек и записка с адресом. Вот и все… Судя по кресту и образку, что был на шее у дитя, это и вправду была наша внучка. Аня. Видимо, за нее нам нужно было нести крест - и Боженька дал нам еще один шанс.

Знаете, зачем я все это написала? Я просто встаю на колени перед всеми сотрудниками опеки и социальными работниками домов малютки и прошу: пожалуйста, говорите о приемном ребенке всю правду и сразу. Если будущие родители испугаются, никто не пострадает. Не испугаются - в мире будет еще один счастливый человечек.

Приемный подросток изнасиловал кровную дочку в семье, бывшая воспитанница интерната гуляет с парнями ночи напролет, другой удочеренной девочке диагностировали неизлечимое заболевание — может ли это стать причиной возврата ребенка в детский дом? И как помочь семье, оказавшейся в тяжелейшем кризисе? Об этом корреспонденту рассказала Елена Мачинская – консультант горячей линии «Дети в семье», волонтер с многолетним стажем и приемная мама.

«Однажды Нюра спустила со второго этажа кровать»

Елена, в среде приемных родителей вы известны как волонтер, готовый помочь советом семьям, не справляющимся с воспитанием приемного ребенка. На чем основан ваш опыт?

У меня трое дочерей, двое из них – приемные, с очень непростым прошлым. Обе они были возвращены из приемных семей в детские дома, потом попали ко мне. Моя младшая дочь Нюра, например, пережила предательство дважды. Когда ей было 5 лет, от нее отказалась родная мать, решившая устроить личную жизнь с новым мужчиной, а когда исполнилось 9, вернула в детский дом приемная мама – мол, не прижилась.

Елена Мачинская. Фото — Наталья Короткова.

Могу сказать откровенно и без прикрас: то, что происходит с ребенком после двух предательств, - это ад, но не тот, мифический, который якобы ждет нас в загробной жизни, это ад в душе ребенка. В первый год Нюра на любое безобидное замечание закатывала многочасовые истерики, нападала на меня и сестер, била, резала и ломала вещи, однажды скинула со второго этажа кровать…

Каждый раз во время таких истерик она кричала: «Я знаю, я плохая, меня никто не полюбит, и ты тоже сдашь меня в детдом, поэтому я не буду тебя любить и слушаться!» Переживший предательство ребенок не верит в то, что его могут полюбить. Он живет в постоянном страхе перед новым предательством и во всем винит себя. Ребенку страшно привязываться к приемным родителям, ведь они тоже могут сдать его в детский дом. Такие дети нередко провоцируют конфликт, чтобы довести ситуацию до конца, вернуться в детский дом и уже ничего не бояться.

Я со своими детьми пережила все это и до сих пор переживаю. Поэтому, когда мне звонят приемные родители и рассказывают о том, насколько тяжело бывает с приемными детьми, говорят, что они задумываются о возврате в детский дом, я отлично их понимаю и очень хочу помочь. Просто разговором: когда человек осознает, что его опыт не уникален, что кто-то уже пережил нечто подобное и даже кое-что похуже, ему становится легче.

- Как часто опекуны и усыновители принимают решение о возврате?

Подсчитать количество реальных возвратов очень сложно. С юридической точки зрения фактический возврат часто может не считаться возвратом. Например, когда ребенка берут на гостевой режим с намерением в дальнейшем оформить опеку или усыновление, а потом, столкнувшись с первыми трудностями, отказываются.

И наоборот, когда оформляют возврат, хотя ребенок фактически не жил в семье, а, к примеру, находился в другом регионе на лечении под временной опекой воспитательницы или волонтера. Сложно учесть и случаи, когда опеку по каким-то причинам переоформляют в пределах одной семьи – формально это возврат, на деле ребенок остается в семье. Свести все эти ситуации в какую-то единую статистику невозможно. По оценкам некоммерческих организаций (очень примерным), в детские учреждения возвращается около 8-9% детей, устроенных в семьи. Это несколько тысяч человек в год.

О причинах возвратов

Почему это происходит? Вроде бы еще вчера люди радовались тому, что, наконец, нашли «свое счастье», и вдруг решают сдать это «счастье» назад, в детский дом.

Самая главная причина, на мой взгляд, – несоответствие желаемого и действительного, ожиданий и реальности. Иногда усыновители смотрят на все сквозь розовые очки и очень разочаровываются, когда, например, девочка, которая так мило улыбалась на фотографии, вдруг начинает показывать характер. Некоторые изначально считают, что их ребенок будет благодарен за то, что его спасли из детского дома, будет стараться учиться на «четверки» и «пятерки», вести себя «хорошо» и всячески соответствовать правилам семьи. А он даже на «тройки» не тянет, нет мотивации к учебе, серьезные проблемы с поведением.

Сравнение с кровными детьми в семье тоже обычно не в пользу приемного. В результате возникает разрыв между тем, как должен себя вести ребенок в представлении приемных родителей, и тем, как он себя ведет в реальности. И чем эта «дельта» больше, тем возврат более вероятен. Не все люди достаточно гибкие, чтобы приспосабливаться к альтернативным сценариям, не все готовы меняться – например, общаться с внезапно появившимися родственниками или работать с девиантным поведением.

Бывают и сильные разочарования: родительских сил не хватает, оба малыша орут… Фото — wordpress.com.

Другой достаточно распространенный «сценарий» возврата: у приемных родителей есть кровные маленькие дети, а когда в семью попадает еще и приемный ребенок (психологически травмированный, с депривацией), то он начинает забирать у мамы и папы очень много ресурсов – сил, времени… Родители понимают, сколь много они лишают своего малыша в угоду приемному. А когда приемный в борьбе за внимание родителей начинает еще и сознательно или бессознательно оттеснять кровного (например, может ударить или толкнуть «соперника», отбирать игрушки, ревновать), у родителей вскипает праведный гнев: «Я его пригрела на своей груди, а он мою кровинушку обижает!»

Подобное может случиться в любом возрасте детей, но, по моим наблюдениям, особенно часто это бывает, когда детей берут в семью в момент «гормонального всплеска» у матери, в первый год после рождения родного ребенка, когда маме хочется вскормить и обогреть всех детей в мире, когда она особенно чувствительна к фотографиям брошенных детей в интернете. «Возьму, обогрею, накормлю, будет две пары ножек по дому ходить», – на эмоциях решает женщина.

Иногда все складывается благополучно: адаптивный ребенок, не переживший слишком серьезного стресса или депривации, приспосабливается к семье, а семья приспосабливается к нему. Но, к сожалению, бывают и сильные разочарования: родительских сил не хватает, денег не хватает, оба малыша орут, одному надо гулять, другого надо вести в поликлинику, отец начинает психовать, мол, зачем мы его взяли, я же говорил… Подключается еще и свекровь, мама, друзья: «Зачем ты его взяла? Посмотри, какая агрессия, это же гены!» Напряжение растет как снежный ком, и возникает мысль о возврате.

- И помощи ждать неоткуда…

Да, часто бывает неоткуда. Если в Москве, Санкт-Петербурге и некоторых других крупных городах есть хорошие службы сопровождения приемных семей, то уже в городах поменьше, райцентрах и тем более в деревнях и селах найти тематического психолога, разбирающегося в сложностях приемных семей, практически невозможно. При этом с маленькими детьми не очень-то поедешь куда-то далеко за советом.

Хотя в некоторых областных центрах и есть службы психологической помощи, но работают там часто психологи, закончившие психологический факультет «местного филиала заборостроительного института», совершенно не имеющие представления об особенностях ребенка из детского учреждения. Что такой специалист может посоветовать? Я знаю о случае, когда молодая «психологиня» в ответ на описание ситуации с приемным ребенком не нашла, что ответить, кроме как: «Зачем вы такой груз на себя взяли? Наверное, лучше вам его вернуть и жить как раньше, у всех сирот плохие гены…» В ее мировоззрении не нашлось иного сценария, не нашлось иных слов, чтобы помочь семье.

- Может, в каких-то ситуациях есть смысл пойти за советом в церковь?

Мне известны такие примеры. Приемная мама уже почти взрослой 17-летней девушки, будучи глубоко верующим человеком, не могла принять поведение дочери. Она никак не соглашалась жить по правилам семьи (ее забрали уже 15-летней), гуляла по ночам с парнями, жаловалась на мать по пустякам в отдел опеки и заявляла, что хочет вернуться в родной город, где из детдома ее якобы заберет давняя подруга матери (которая обещала сделать это последние 8 лет, но в опеку так ни разу и не пришла).

Ситуация была достаточно напряженной, и сотрудники опеки сами уже предлагали приемной маме вернуть подростка в детское учреждение. Хоть мама и была на грани, но так поступить не могла: в ее картину мира возврат не вписывался. Но и терпеть хамство, пренебрежение, оскорбления со стороны приемного ребенка было невыносимо. Она сумела справиться со своими эмоциями, в том числе и благодаря священнику. Она договорилась с девочкой о том, что она доживет у них до 18 лет, хоть и не будет считать родителями. Со временем ситуация сгладилась.

Знаю и другой пример. Отчаявшаяся приемная мать обратилась к священнику, и он, выслушав, посоветовал вернуть ребенка в детский дом, хотя она как раз искала поддержки именно в решении оставить его в семье. Ведь кто такие священнослужители? Они не обладают какими-то особыми знаниями о приемных семьях, в этом вопросе они фактически такие же обыватели, как и все вокруг. Хорошо, если у священника хватит житейской мудрости разобраться в ситуации и попробовать понять ребенка, но так бывает не всегда. Советы «терпи и молись» часто не работают, когда нервная система истощена до предела. Поэтому в сложной ситуации лучше все-таки искать специалистов «в теме».

Несоответствие ожиданий реальности, наличие в семье кровных маленьких детей – какие еще факторы осложняют приемное родительство и могут спровоцировать возврат ребенка в детский дом?

Бывает, что меняется состав семьи (например, случается развод или, наоборот, у одинокой мамы появляется новый мужчина), и приемный ребенок, не очень-то прижившийся в семье, оказывается серьезной проблемой. О том, чтобы сдать в детский дом своего ребенка, чаще всего люди не задумываются, а вот приемный, в силу своей проблемности и недостаточно прочной эмоциональной связи, подвергается такому риску.

Причиной возврата может стать и какое-то заболевание ребенка, о котором не было известно на момент приема в семью. Например, люди брали, как им казалось, здорового и беспроблемного малыша, а уже дома, в ходе проведения обследования, выяснилось, что у мальчика серьезный диагноз. Родители оказались к такому не готовы, испугались, что не справятся, и после вернули ребенка в детский дом.

- Врагу не пожелаешь принимать такое решение.

Действительно, мир не черный и не белый, в нем множество оттенков. Незамужняя женщина, успешная, хорошо зарабатывающая, удочерила трехмесячную девочку – в народе это называется «для себя». Ушла в отпуск по уходу ребенком, занималась только малышкой. Постепенно стала замечать отставания в развитии. В год девочка не могла не только сидеть, но и удерживать головку, не развивалась умственно. Затем начались тяжелые припадки.

Время шло, мама заботилась о дочке, но здоровье малышки ухудшалось, диагноз был серьезный, требовалось постоянное наблюдение за состоянием и дыханием, 24 часа в сутки. Пришло время выходить на работу, надо было оплачивать съемную квартиру, лечение, лекарства, покупать ребенку все необходимое. Помочь маме было некому, она даже в магазин не могла выйти – больной дочери постоянно требовался присмотр. После долгих колебаний женщина решилась на разусыновление - теперь ребенок находится в больнице под наблюдением 24 часа в сутки, ее не выписывали домой. Решение далось приемной маме нелегко. Насколько я знаю, она до последних дней навещала ребенка.

Но бывает и так, что ребенка возвращают не из-за сложной жизненной ситуации, не из-за тяжелого диагноза, а из-за инфантильности приемных родителей и непонимания детской психологии. Однажды мне позвонила женщина: «Как мне вернуть ребенка в детский дом, чтобы для нас не было никаких юридических последствий, и мы смогли потом усыновить другого?»

Иногда приемные родители не понимают детской психологии. Фото — ichef.bbci.co.uk

Я была шокирована постановкой вопроса и стала уточнять детали. «У нас очень известная и обеспеченная семья, - было сказано мне, - у ребенка есть все самое лучшее, водитель, няня, гувернантка, а она, вы представляете, не хочет писать в прописи. Моя дочь в этом возрасте уже английский учила! А вчера вечером няня привела «это» ко мне перед сном пожелать спокойной ночи. А она зажала зубы и говорит «нет». Гены какой-то доярки! Это не наш уровень». Уточню, что на момент нашего разговора малышке было всего 3 года, она попала в эту семью младенцем, притом совершенно здоровым!

«Вписался в семью, а потом вдруг изнасиловал 4-летнюю кровную дочь»

Такие случаи действительно шокируют. Но всегда ли в возврате виноваты приемные родители? Может, часть вины лежит и на детях, особенно когда речь идет о подростках? Одна приемная мама на условиях анонимности рассказывала мне о том, насколько сложной была адаптация ее 14-летнего приемного сына. Однажды он высунул в окно и удерживал на руках на высоте 10 этажа ее кровную двухлетнюю дочь… Малышка извивалась и кричала, а он улыбался.

Дети не виноваты в том, что оказались заложниками той ситуации, в которую попали. Ненормальное поведение детей в ненормальной жизненной ситуации как раз нормально. Но, к сожалению, иногда возврат неизбежен, как вы выразились, «по вине детей». Такое бывает редко, но все же случается.

Недавно мне довелось общаться с приемной мамой, которая взяла в семью 14-летнего мальчика. Она «влюбилась» в него по фотографии, полгода ездила в детский дом, улаживала проблемы с документами, привязалась к нему и в итоге забрала. Мальчик вроде бы вписался в семью, все шло хорошо. А спустя месяц он вдруг изнасиловал их кровную 4-летнюю дочь!

«А что такого, - сказал подросток, - у нас в детдоме все так делали». Выяснилось это не сразу: мама заметила, что с дочкой что-то не так, но девочка долго ничего не рассказывала, так как была очень запугана. Оказалось, старший брат предложил ей «поиграть» и ничего не говорить маме, а то мама, дескать, ее накажет. Такие «игры» продолжались месяц. Мальчик приставал и к другим детям в семье (их четверо), но там до откровенного насилия не дошло. Когда об этом узнал папа, у него случился инсульт. Он однозначно сказал, что терпеть в своем доме насильника дочери не будет и не хочет его видеть к тому моменту, как вернется из больницы.

Вот как помочь этой семье? Живут они в маленьком сибирском поселке, затерянном в многих сотнях километров от крупных городов, никаких служб сопровождения приемных семей нет и в помине. Мама позвонила мне, я посоветовала ей обратиться по телефону к сильному психологу в Москве, который работает с темой сексуального насилия.

Психологи после консультаций коллегиально рекомендовали маме вернуть парня в детский дом, поскольку жертве насилия (то есть младшей дочери) нельзя постоянно находиться рядом с насильником, особенно в отсутствие возможности сопровождения семьи и психологической реабилитации ребенка. И надо сказать, что даже после этого, несмотря на однозначную позицию мужа и рекомендации психологов, мама сомневалась – оставить его в семье или вернуть… Из тех возвратов, о которых мне известно, это единственный, который лично я понимаю.

То есть если приемные дети совершают какое-либо насилие в семьях, вы готовы оправдать родителей, возвращающих их в детские дома?

Не совсем, тут очень тонкая грань. Приемные дети нередко отличаются повышенным уровнем агрессии, проявляют какое-либо насилие по отношению к другим членам семьи. Но это не повод возвращать их в детский дом, ведь в той системе координат, в которой они жили раньше, такое поведение было нормальным. Как выжить, к примеру, на улице, не будучи агрессивным? Вопрос в том, насколько готовы взрослые понять и принять поведение глубоко травмированного ребенка. Кто-то работает и с серьезным девиантным поведением, и с серьезными диагнозами, а кого-то настолько раздражает нежелание малышки писать в прописи, что он готов вернуть ее в детский дом.

«Очень тяжело жить и постоянно бояться: вернут или не вернут»

- Что переживает ребенок, вернувшись в детский дом из приемной семьи?

Ребенок сначала потерял своих кровных родителей – они либо умерли, либо лишены родительских прав, либо бросили его. Это уже очень серьезная травма. Потом его берут приемные родители – ребенок привязывается к ним, учится любить, учится доверять. И вдруг они тоже его предают. Что чувствует ребенок? Он больше не в силах никого полюбить, привязаться к кому-то.

Девочка, пережившая возврат в детдом из приемной семьи, написала письмо новой приемной маме.

Он словно говорит себе: «Я больше не буду привязываться, чтобы снова не быть преданным». В новой приемной семье начинаются провокации и истерики – ребенок неосознанно делает все, чтобы его опять вернули в детский дом. Потому что очень тяжело жить и постоянно бояться: вернут или не вернут. Пусть уже сразу вернут, думает ребенок. В детдоме спокойнее: не надо привыкать к новым родственникам, не надо жить в страхе перед неопределенностью.

Может быть, детям, пережившим возврат, действительно не нужна семья? Зачем рисковать, ведь с новыми родителями тоже что-то может пойти не так? В некотором роде в детском доме действительно спокойнее?

Семья нужна всем детям, это архиважно для нормального развития. А детям, пережившим предательство, семья нужна особенно. Но только очень ответственные родители - ресурсные опытные приемные семьи, которые с пониманием отнесутся ко всем возможным трудностям. Такие, чтобы ребенок чувствовал: они не предадут ни при каких обстоятельствах.

Увы, травмированные дети часто повторно попадают к родителям, которые не готовы к серьезным проблемам. Они просто не знают, что то, с чем им придется столкнуться, может оказаться пострашнее иных психиатрических диагнозов. Ребенок ведь выглядит милым и симпатичным – на первый взгляд не видно, насколько сильно он травмирован. Между тем у него совершенно нет опыта выстраивания нормальных человеческих отношений. Попав в семью, ребенок часто дает откат назад, как бы возвращается в детство. Пятилетние дети могут, например, начать сосать палец, раскачиваться перед сном. И постоянно провоцировать своих новых родителей, проверяя их на прочность. Поэтому нередки случаи, когда ребенка возвращают снова и снова. Это очень страшно.

«Приемные родители не рассчитывают свои силы…»

В волонтерской среде вектор общественного мнения всегда направлен на однозначное осуждение приемных родителей, которые возвращают детей в детские дома. Про них говорят: «Наигрались и вернули, как котенка». А ведь бывает, что люди просто оказались в невероятно сложной жизненной ситуации. Разве можно, например, осудить маму, которая возвращает в детдом приемного ребенка, потому что его поведение систематически угрожает жизни ее кровного сына? Может, всем нам надо стараться проявить больше понимания и по отношению к приемным родителям тоже?

Понимание пониманием, но взрослый человек должен нести ответственность за свои поступки. У меня не всегда получается посочувствовать приемным родителям, увы. Да, я искренне сопереживала родителям, чья кровная дочь оказалась изнасилованной приемным подростком, – тут уж действительно ничего не поделаешь, мальчика пришлось вернуть в детский дом. Мне искренне жаль и маму, которая в одиночку три года вертелась как белка в колесе, пытаясь поставить на ноги малышку с тяжелейшим диагнозом, и в какой-то момент сдалась, но при этом продолжала заботиться о ребенке до его смерти.

Но при этом я слишком часто вижу упрямство и нежелание взглянуть на ситуацию с другой стороны. Ведь как рассуждают многие? «Да, нам рассказывали про сложные случаи и про возвраты, но с нами этого не случится. Мы-то не дураки, мы видим людей насквозь, мы «такого» брать не будем, мы возьмем здорового, хорошего ребенка». Такая вот иллюзорность восприятия.

Больше быть возращенными в детдом рискуют дети, попадающие в так называемые «благополучные» семьи. Фото — detki.guru.

Люди не рассчитывают свои силы, не продумывают, как будут себя вести в разных ситуациях. Что мы будем делать, если ребенок будет, например, воровать? Если будут серьезные трудности с обучением? Если он просто будет мне неприятен на каком-то физиологическом уровне? Об этом мало кто всерьез задумывается. В итоге получаются возвраты – например, недавно в детский дом в Благовещенске вернули маленького мальчика Сашу, он пробыл в семье меньше недели. Разве два дня достаточно, чтобы хотя бы попытаться наладить контакт, дать ребенку адаптироваться, проявить себя?

Но всего ведь не предусмотришь, и к тому же многие приемные родители уже имеют опыт воспитания детей – своих кровных.

Это совершенно другое. Кровные дети, как правило, не оказываются забытыми в мороз на улице, не становятся свидетелями пьяных драк родителей, не голодают, их не бьют и не насилуют, - это другие дети, и ведут они себя по-другому. С ними, как правило, несравнимо легче.

Вообще, как ни странно, приемные родители, которые обладают определенным педагогическим опытом (педагоги, психологи, многодетные мамы и папы), по моим наблюдениям, чаще других возвращают в детские дома «трудных детей». Также больше рискуют дети, попадающие в так называемые «благополучные» семьи – культурные, образованные, с высоким доходом.

Мне кажется, все дело в том, что пресловутая «дельта», то есть разница между поведением приемного ребенка и ожиданиями семьи, в этом случае становится критически большой. В семьях «попроще», там, где родители – простые трудяги, от приемного ребенка обычно и не ждут, что он будет интересоваться французской поэзией. Ну, выругался он матом – и что такого? Не знает в 14 лет названия материков? Ну и ладно, родители и сами, бывает, путаются в географии. Увидели его пьющим пиво на улице? Отругают, но трагедии из этого делать не будут. А вот семье, где родители, к примеру, учителя, а дедушка профессор, всего это может показаться «слишком много».

«Судьбы детей зачастую решаются некомпетентными людьми»

Как помочь приемной семье, оказавшейся в настолько тяжелом положении, что родители задумываются о возврате ребенка в детский дом?

Иногда бывает достаточно поговорить. Час, два, а то и три-четыре… Когда человек узнает, что кто-то уже проходил через нечто подобное, он понимает, что справиться с ситуацией все же можно. Семья решает сделать еще одну попытку все наладить, проходит время, все как-то потихоньку сглаживается, и тема возврата уходит из разговоров. Бывает, что семье необходима консультация хорошего тематического психолога или врача.

Иногда уставшей и вымотанной маме просто требуется передышка на несколько часов в неделю – достаточно найти хорошую няню, как снова находятся силы.

Я стараюсь стать отправной точкой для дальнейшей работы – помочь договориться с хорошим психологом, найти тематическую группу поддержки для родителей в интернете, подключить благотворительный фонд, порекомендовать врача.

А если говорить о какой-то системной помощи приемным семьям, в масштабах страны? Что бы вы сделали, если бы вдруг оказались, условно говоря, министром по делам детей-сирот?

Сложно сказать, но, пожалуй, я бы начала с подготовки специалистов, работающих в службах сопровождения и органах опеки и попечительства. Сегодня судьбы детей зачастую решаются людьми, совершенно не обладающими нужными профессиональными компетенциями и образованием. Я лично встречала в отделах опеки специалистов, которые искренне считают, что детей с инвалидностью или с трудным поведением в семьи берут только очень меркантильные люди, чтобы наживаться, получая зарплату приемного родителя.

Конечно, научить кого-то по-человечески, тонко относиться к людям сложно. Но для начала было бы хорошо, если бы сотрудники опеки сами проходили обучение хотя бы в школе приемных родителей, чего сейчас требуют от всех кандидатов.

Необходимо также серьезно развивать службу психологического сопровождения приемных семей, но это требует финансирования. Сейчас нечто подобное есть только в крупных городах, в глубинке получить профессиональную психологическую помощь практически невозможно.

На мой взгляд, сейчас главная проблема – недостаточное количество специалистов, которые могли бы обучать и готовить сотрудников на местах. Нет таких вузов, где бы готовили специалистов сопровождения приемных семей. Это достаточно узкая специализация, а в сфере психологии нередко можно встретить шарлатанов от науки. Например, недавно на одном семинаре, на который мне «повезло попасть», доктор психологических наук всерьез рассказывал о том, что детей в семью надо устраивать в первую очередь с учетом гороскопа…

Государство пока не может предложить серьезной и системной психологической помощи приемным семьям. Самый «продвинутый» сектор в этом плане – некоммерческие организации. Например, фонд «Отказники» уже несколько лет проводит обучение сотрудников отделов опеки и других специалистов, связанных с темой семейного устройства. Благотворительные фонды на сегодняшний день лучше понимают ситуацию и работают более результативно, не будучи связанными бюрократическими процедурами и регламентами. Думаю, стоит опереться на их опыт, действовать в этом направлении. И тогда счастливых историй с хэппи-эндом станет значительно больше.

• Добавить в избранное 2

3 комментария

• Светлана

  Здравствуйте! Помогите разобраться, мы хотим взять под опеку ребёнка. Из детского дома предложили милую девочку, которая была возвращена из двух приёмных семей. Мы познакомились с ней, на попытку больше узнать что произошло и почему вернули психологи не говорят, но очень хвалят ребёнка и воспитатели тоже, да и мы тоже вроде ничего плохого сказать не можем. Простите меня пожалуйста помогите разобраться с ситуацией, мы боимся что вдруг для такой ситуации у нас совсем нет опыта… Что нам делать, посоветуйте пожалуйста. Девочке 9 лет. Спасибо!

  • Ирина

    Не стоит. Это дорога в ад. Очень трудный возраст, или прочтите книгу Ненси Томас «Когда любви недостаточно», хотя бы будете понимать, о чем речь.

• Екатерина Фомина

  трудная тема — отказники.
  у нас сейчас такой ребёнок, вторая попытка на счастье.
  держит нас в натянутом состоянии)))

Александра Кузьмичева: «А потом мы отвели его обратно в детский дом» - эта фраза вызывает едва ли не больше негативных эмоций, чем признание, что ребенка сдали государству его кровные родители. Почему сирот возвращают?

К угрозе возврата, как к угрозе суицида, надо относиться серьезно, даже если тебе кажется, что это попытка привлечь внимание к себе, стеб или что-то еще.

За время работы ресурсного центра для приемных семей с особыми детьми в фонде «Здесь и сейчас» туда обращались 23 семьи, истощенные до того, что мысль о возврате ребенка в детский дом стала реальным планом. Шесть семей в итоге вернули детей, остальным удалось помочь справиться с ситуацией. Конечно, бывают случаи, когда родители уже не готовы принять помощь. Так, одна из семей обратилась с просьбой найти для их приемного ребенка новую семью. Они обращались уже не в первую организацию и ни к какому другому общению были не готовы.

В любом случае, даже если специалисту кажется, что семья говорит о возврате ребенка в форме «воспитательной угрозы», пытаясь привлечь к себе внимание или даже шутя, к этому, считает руководитель ресурсного центра для приемных детей с особыми детьми Наталья Степина , нужно относиться серьезно. Как и при угрозе суицида, нельзя делать вид, что так и надо и ничего не происходит, – сравнивает она.

Какие проблемы могут побудить приемных родителей отвести ребенка обратно в опеку и подписать отказ, если все они понимают, что это огромный стресс для него и в некотором роде жизненное фиаско для них?

Риск первый: родителям не хватает компетенций

«Нехватка родительских воспитательных компетенций», проще говоря – непонимание, почему ребенок себя так или иначе ведет и как на это реагировать. Например, у ребенка СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности). Пока он мал, родители думают, что справляются, но когда он попадает в школу и «ходит там по потолку», добавляется социальный прессинг. Учителя упрекают приемных родителей, что те плохо воспитали ребенка, а они искренне не знают, что с ним делать – не к парте же привязывать. Постоянно сидеть рядом тоже невозможно. В другом случае ребенок может в 8 или 10 лет хватать все руками, как младенец в три года. «Хватает» – и считает своим, так что его уже называют вором.

«В том и другом случае не работают наказания, работает только помощь», – уверена Наталья Степина. Правда, помощь специалиста будет эффективной только в том случае, если родитель тоже будет потихоньку обрастать знаниями, а с ними и пониманием, что происходит с их ребенком, почему и что нужно делать.

«Если им не до компетенций, мы станем их ресурсом»

Одна семья обратилась в ресурсный центр для приемных семей в феврале и сказала, что в сентябре вернет в детский дом ребенка, усыновленного с 2,5 лет и любимого, который на тот момент учился в первом классе. Ребенок с прекрасной речью, общительный, но его выход в школу превратила жизнь семьи в ад. Кроме того, младшая кровная дочка в семье имела диагноз ДЦП и постоянно нуждалась в реабилитации. Дома каждый день школа обсуждалась со слезами и криками, родители начали срываться и могли ударить ребенка, так что им и самим казалось, что у них ему хуже, чем было бы в детском доме.

«Родители просто не знают, что делать, причем уже долго не знают, а также испытывают давление социальных институтов. На фоне нехватки ресурсов у них наступает истощение. Однако это перспективная ситуация, когда можно помочь», – говорит Наталья Степина.

Беспрецедентный случай с приемными детьми произошел в Москве. Опекуны вернули обратно на государственное попечение сразу семерых. Причиной, как бы это не цинично звучало, вероятнее всего, стали деньги. И вроде семья благополучная, но переехав из Калининграда в столицу, стали требовать увеличить пособия. Получив отказ, решили, что дети им больше не нужны.

Семеро детей, которые неделю назад лишились семьи, сейчас находятся в детском доме на западе Москвы. По словам сотрудников, они все время держатся вместе и пока не понимают, что с ними произошло. Часто спрашивают, когда придут их родители.

Окно их комнаты на втором этаже прикрыто занавесками. Лишь изредка самый младший (ему три года) забирается на подоконник, чтобы посмотреть, где мама. Только старший брат (ему 12) знает, что мама больше не придет.

«Дети очень хорошие, дети ни в чем в семье не нуждались, дети ухоженные, дети воспитанные, то есть с этой стороны все хорошо», - говорит директор центра содействия семейному воспитанию «Наш дом» Вадим Меньшов.

В детском доме до сих пор не могут понять, как в благополучной на вид семье материнская любовь превратилась в любовь за деньги. Эта история началось полтора года назад. Семья Романчук с приемными детьми переехала из Калининграда в Москву. Все это время супруги пытались оформить статус столичной приемной семьи, который позволил бы им получать вместо региональных 18 тысяч рублей в месяц на ребенка по 85. То есть на семерых детей это почти 600 тысяч. Но семья получила отказ. Тогда родители и привезли детей к этому забору.

Многие СМИ утверждают, что именно деньги заставили родителей пойти на такой шаг. Узнать их позицию так и не удалось - на связь с журналистами они не выходят,

«Москва старается выплачивать семьям, которые берут детей из московских детских домов. И в связи с тем, что количество увеличивается, эти средства ограничивают. Соответственно, выплаты идут по региональному коэффициенту, который приводит к тому, что семья не готова на эти деньги жить в Москве», - сказал член Совета Министерства образования по вопросам защиты прав и законных интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, Александр Гезалов.

Во всяком случае, жить с детьми. Сами супруги до сих пор остаются в столице. У семьи было все необходимое и без пособий. Своего первого ребенка, задорного второклашку, они взяли из калининградского детского дома четыре года назад. А еще через год приняли в семью и его годовалого брата - не хотели их разлучать.

«Муж и жена приходили, общались с ребенком, гуляли по городу, а также на выходные его забирали. Он ушел в эту семью с большим желанием», - рассказывает директор детдома Татьяна Гуенок.

В Калининграде супруги взяли еще двоих детей, а троих, кстати, тоже братьев и сестер, нашли в Петрозаводске.

Сегодня всех детей навестила Уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова. За судьбой этой семьи она будет следить лично. Но каждый отказ проконтролировать невозможно.

«Необходимы новые механизмы - кто отвечает за перемещение ребенка, когда он переезжает, ведь семьи переезжают из одного региона в другой, какие права за ними сохраняются, чтобы была поддержка оказана, куда бы не уехала семья», - сказала Уполномоченный по правам ребенка Анна Кузнецова.

Впрочем, по мнению Департамента соцзащиты, поводом для переезда именно в Москву становится не благополучие детей, а желание родителей обогатиться. Ведь помимо ежемесячных выплат, в 18 лет ребенок может претендовать на собственную квартиру. И даже если переезд вынужденный, например, из-за работы отца, органы опеки могут отказать в выплате повышенного пособия.

«Органы опеки и попечительства, принимая заявление, должны рассматривать зарплату, какие условия жилья», - говорит адвокат, член Общественной палаты РФ Анатолий Кучерена.

Уже известно, что четверых детей из Калининграда на днях увезут обратно местные власти, они пообещали не разлучать братьев и сестер. Что касается детей из Петрозаводска, сегодня появилась пара, которая хочет забрать их в свою семью. Возможно, на этот раз приемные родители смогут стать родными.